Диковинница

— Надо-надо, — обрадовалась Радмила, — Непременно нарисуй, я буду тебе очень благодарна. И знаешь, что, — она слегка нахмурила брови, — Давай-ка привыкай обращаться ко мне на "ты"… Ох! — тут же всполошилась она, — Я совсем отвлеклась на эти твои штаны!

И Радмила суетливо вернулась к печке.

— У нас с тобой сегодня большая программа, — объясняла она, — Я взяла выходной. Через час придёт Цветана, принесёт одежду. Выберешь то, что тебе понравится. Я не знаю, стоит ли тебе привязывать косу…

— Ни в коем случае! — возмутилась Белка.

— Я тоже так думаю, — повернулась к ней Рада и улыбнулась, — Шила в мешке не утаишь, рано или поздно это станет явным, и тогда объяснения будут ещё более сложными. Если спросят — говори, что переболела чем-то.

— Ну, уж нет. Скажу, что опалила волосы, и пришлось их отрезать.

— Тоже годится, — согласилась Радмила и поставила на стол большое блюдо, — Уж не знаю, что ты любишь на завтрак, но я напекла сегодня блинов.

— Я всеядна! — радостно объявила Белка, с удовольствием плюхаясь на плетёный стульчик, — А блины просто обожаю!

Рада добавила к блинной тарелке ещё несколько маленьких — со сметаной, вареньем, ещё чем-то и поставила в центр стола нечто среднее между чайником и самоваром.

— А варенье ты любишь? — улыбнулась она, присаживаясь на второй стул.

— Клубничное, — ответила Белка, с удовольствием откусывая первый кусочек блина.

— Ммм, земляничное, значит, — догадалась Рада.

— Ага, — согласилась девушка, — Только тётя Рада… Я не особенно умею готовить, и мне из-за этого очень неудобно. Зато я могу покупать продукты, мыть посуду и убирать в доме, — пообещала она.

— Ну что ты, милая, — нахмурилась Радмила, — Я так долго жила одна. Если бы ты знала, какое мне доставит удовольствие заботиться о тебе! Тем более, что мы не чужие друг другу.

Белка кивнула, но после вкусного завтрака всё же настояла на том, чтобы убрать со стола и навести порядок.

В ожидании Цветаны они сидели за столом, попивая травяной чай и поглядывая в зерцальник, который показывал передачу, смысл которой сводился к сезонным работам на приусадебных участках.

— Телевидение, прямо как у нас… — пробормотала Беляна.

— Это у вас, как у нас, — уточнила Рада, — Потому что мы наслаждаемся вещанием уже почти тысячу лет.

— Хочешь сказать…

— Да-да, магия наливного яблочка испокон веков известна. Даже странно, что у вас столько времени ушло на то, чтобы придумать это ваше… телевидение.

Белка озадаченно вздохнула и, прихлебнув из чашки, стала озираться по сторонам, изучая обстановку. На противоположной стенке от вещальника висели обыкновенные на вид часы с кукушкой. Каждые полчаса круглое окошко с мягким бряцаньем открывалось, и оттуда показывалась заспанная кукушкина голова. Пичуга хрипло прокашливалась, словно мучимая вечной простудой, сердито буркала своё "ку-ку" и с чувством выполненного долга возвращалась на место. Этот мини-спектакль веселил Белку даже больше, чем волшебная передача, и она с удовольствием поглядывала на часы в ожидании следующего сеанса.

— Ну, и что тебе сегодня снилось, милая? — спросила Радмила, как бы невзначай.

Белка погрустнела, вернувшись мыслями к своему удивительному сновидению. И вновь отогнала нахлынувшие, было, чувства:

— Дерево, — ответила уклончиво.

— Дерево? — удивилась Рада.

Белка кивнула, внимательно уставившись на дно чашки. Из угла послышалось мерзкое хихиканье, и мелькнула знакомая розовощёкая мордочка с близко посаженными глазками.

— Кстати, хотела спросить, тётя Рада. Домовой сегодня утром слегка меня напугал. Он что, каждую ночь будет со мной ночевать?

— О, ты привыкнешь, — засмущалась Радмила, — Он не со зла. Просто сны подглядывает.

— Что? — поперхнулась Белка.

— Подглядывает сны. Увлечение у него такое. А затем, кстати, очень толково разгадывает, — добавила Рада, — А первый сон на новом месте… разумеется, он не мог такое пропустить! Извини, я должна была предупредить.

— Ну, и что означает мой сон? — обратилась Беляна к Баламуту, стараясь придать голосу безразличие.

— А то и означает, что твой суженый — бревно! — крякнул он противным голоском и опять гадко захихикал.

— Какое-такое бревно? — удивилась Рада.

— Стоеросовое, — добавил он, выразительно выпучив глазки с таким видом, будто ему приходится им, тупорылым, объяснять самые очевидные вещи.

Белка обиделась. Она вроде не ссорилась с домовым. Откуда же такая вредность? Бревно. Это надо же… стоеросовое…

Баламут с достоинством датского короля вниз головой продефилировал по потолку в направлении угла и растворился в стенке.

— Не волнуйся, Белянушка, вы подружитесь, — извиняющимся тоном произнесла Радмила, — Вечерком испечёшь ему ржаную лепёшку, нальёшь молочка блюдечко, и он перестанет тебя бестолку беспокоить.

Белка промолчала в ответ, обводя взглядом комнату. Заметив, что на потолке нет светящихся шариков, к которым она уже успела привыкнуть за прошлую ночь, спросила:

— А где Горисветы?

— Горисветы днём вылетают на солнышке греться, — улыбнулась Радмила. Набираются сил, чтобы вечером светить