Диковинница

— Конечно, — пообещала Белка, заглядывая под крышку, — А как ими пользоваться?

— Как обычно, — удивилась Догадовна, — Просто скажи им, что хочешь услышать, — усмехнулась она.

Беляна вскинула на Рукодельницу ошеломлённый взгляд, но тут же спрятала глаза, сделав вид, что с любопытством разглядывает вещицу. "Само-игры, — напомнила сама себе по слогам, — Музыкального образования не требуется".

Гусельки представляли собой изящный деревянный инструмент с золотистыми струнами, одна сторона которого была вырезана в виде головы птицы, а тыльная искусно изукрашена орнаментами.

— Какие красивые, — восхищённо прошептала Белка.

Поблагодарив Догадовну, она направилась в комнату, чтобы отдохнуть перед уроком переплясок-веселух. Укладываясь в кровать, Белка подумала, как должно быть, устанет Светлана после целого учебного дня, да ещё занятий по Воинскому искусству. И почувствовала себя предательницей, поскольку сама решила расслабиться на часок. С другой стороны — чем раньше они начнут учиться, тем больше шансов не опозориться перед всей Ведарией на празднике.

Почти засыпая, девушка посетовала на злую судьбу, которая подкинула им эти перепляски. Они со Светкой с удовольствием напекли бы блинов для Кома-Медведя или каких-нибудь печенюшек-жаворонков. У Светланы под чутким руководством Радмилы в последнее время неплохо получается выпечка. Белка согласилась бы даже изготовить чучело Зимы. Несмотря на то, что оно подлежит непременному публичному сожжению во время всеобщих празднований.

Проснувшись через час, она вскочила сразу на ноги, осознав, что опаздывает. Наскоро ополоснув лицо, подлетела к шкафу. "Танцы, значит танцы!", — подумала, срывая с вешалки любимое лавандовое платье. Уже у дверей вспомнив о Гуслях, вернулась, подхватив инструмент, и мухой вылетела в дверь.

В зале Боевых искусств её ждали только друзья, потому что остальные уже успели разойтись. Светлана в кожаном корсете и юбке с высокими разрезами, в которой обычно тренировалась, стояла, мрачно скрестив руки перед собой. И Белка подумала, что зря вырядилась, позабыв в каком виде будет подруга.

— Ух! — восхищённо выдохнул Богдан, заметив Белку, всю такую воздушную, в шелках и почти бальных туфельках.

— Всё-всё, — зарделась Белка, — Я уже поняла, что оделась неправильно. Просто не сообразила спросонья.

— Очень даже правильно, — возразил ей Ро̀слав бархатным тоном.

Светка издала невразумительное сочетание звуков и добавила:

— Давайте уже начнём. Точнее, быстрее покончим с этим безобразием.

— Перепляски не безобразие, — не согласился с ней Богдан, улыбаясь, — Перепляски это весело.

— У Беляны уже преимущество, — усмехнулся Рос.

— Что значит преимущество? — поинтересовалась Светлана.

— Понимаете, девушки, — стараясь сдержать улыбку, объяснил Богдан, — Перепляски — это соревнование. Так что вы обе…

— Должны переплясать друг друга, — закончил за него Ро̀слав.

"Батл, — обречённо подумала Белка, — А звучит, как приговор".

— Перещеголять, так сказать, — продолжил Богдан, — В пляске, прибаутках и праздничных нарядах. Поэтому Ро̀слав и сказал, что у Беляны преимущество.

— Да, — кивнул Рос, — Кроме того, у переплясок нет определённых движений и фигур. Вы можете танцевать так, как вам нравится.

— "А судьи кто?" — пробормотала Беляна, не заметив, что произнесла это вслух.

— Весь собравшийся в круг народ, перед которым вы танцуете, — улыбнулся ей Богдан.

— Убейте меня, — простонала Светка, закатив глаза.

Белке вдруг стало жалко подругу. Даже жальче, чем себя. Гордая деванка наверняка чувствовала себя сейчас скоморохом на ярмарке. Беляне перепляски тоже были не по вкусу, но она, по крайней мере, не дева-воительница. Воительница? И тут в голову девушке пришла идея, как помочь подруге:

— Только после того, как я тебя сделаю! — с шутливо-угрожающим видом сощурилась она, и пошла на Светлану, грозно размахивая лавандовым шёлком.

— Иди к Лешему, малахольная! — огрызнулась та.

— По больному бьёшь, подруга? — вскинула подбородок Беляна, — Только в терновый куст не бросай!

За спиной послышалось сдавленное хрюканье. Парни, глядя на их перепалку, едва сдерживали вырывающийся из лёгких хохот, а потому оба издавали куда более странные звуки, чем смех. Богдан, подавляя усмешку, пробрался к Гуслям, и, достав их из ящика, что-то пробормотал.

В тренировочном зале раздался звон и бряцанье настраиваемых гусель, постепенно превращающихся в переборы гармони. Беляна удивилась было несоответствующему инструменту звуку. А ещё больше тому, что он исходил не от самих гусель, а, казалось, со всех сторон. Но тут зазвучала мелодия, напоминающая заводную Барыню.

Сердце Белки сделало сальто, а каблучки сами начали вытоптывать ритм, отбивая мелкую дробь. Ноги понеслись по кругу напротив ошалевшей поначалу деванки. Беляна весело и с упоением отплясывала, гадая, откуда всё это взялось? Не иначе, как её русская душа вылезла подышать свежим воздухом! Или гусли те самые, волшебные, что заставляют плясать без остановки?