Диковинные истории

У Монодикоса коричневатая сухая кожа, особенно на голенях и плечах. Шершавая, плохо поддающаяся воздействию самых лучших увлажнителей. Некоторые из этих смесей были изготовлены специально для него в дворцовой лаборатории, вся команда фармацевтов работала на кожу Монодикоса и ежегодно предлагала ему новые составы. Его стройное изуродованное тело лежало, распластанное на столе со множеством датчиков. Он дышал ровно, тридцать три раза в минуту во время сна и сорок – когда не спал. Илон хорошо знал этот ритм. Услышав его, он моментально успокаивался, впадал в состояние, которое можно назвать близким к медитативному.

На следующий день они принялись за работу.

– Подай мне масло, – сказал он шепотом, обернувшись к Альдо.

Юноша аккуратно налил в ладонь Илона несколько капель масла. Ноздри ощутили его сильный резкий запах. Спина Монодикоса пошевелилась, словно тот делал глубокий вдох. Альдо смотрел на руки учителя, взволнованно следил за его ладонями, его пальцами, за филигранными движениями, вызывавшими тончайшие целебные вибрации. Он был смышленым и хорошо подготовился к будущей профессии в институте, где четыре года изучал физиотерапию. Альдо знал по-гречески название каждой мышцы, вплоть до мельчайших. Время от времени Илон украдкой поглядывал на него, подпитываясь его восхищением. Он старался полюбить Альдо как сына, ибо знал, что без такой любви не сумеет передать ему самое важное в их работе, то странное нежное чувство, которое внезапно появляется откуда-то из недр тела и делает все наше «я» готовым к утрате границ. Речь идет о сочувствии. Без него никому помочь нельзя. Альдо им обладал, он был не только очень способным, но и тонко чувствующим человеком, однако сейчас Илон предпочел бы видеть на его месте Оресту.

– Смотри, – продолжил Массажист Илон, обращаясь к ученику, – массаж стабилизирует время, потому что только время тела – подлинное. Его так легко повредить. Если бы не массажисты, мир погрузился бы в хаос.

Монодикос был сегодня спокоен и расслаблен; может, под воздействием вина, поданного ко вчерашнему ужину. Наверное, он уснул. Илон никогда не разговаривал во время массажа, Монодикос тоже этого не любил. Когда-то, во времена отца, ему включали музыку. Но потом перестали. Илон знал, что Монодикос почти оглох, когда двадцать пять лет назад его сильно ударили по голове. Вся височная кость пошла трещинами, а ее осколки повредили мозг. Операция шла долго, привезли мощные микроскопы, специалисты соединяли нервные волокна тоньше волоса. С той поры Монодикос не разговаривал. Обследование показало, что мозг полностью восстановлен, но, несмотря на это, Монодикос даже не пытался говорить, словно утратил интерес к общению с окружающими. Давным-давно, в первый год своей службы, Илон слышал его голос, но уже забыл, как он звучит. Помнил только, что тот показался ему несколько хрипловатым, так он это для себя определил, но на самом деле Илон не мог сказать, что знает, какой у Монодикоса голос.

Альдо продолжал с восторгом взирать на руки Массажиста Илона, рекона, мастера реабилитации, чье место он унаследует, и знал, что скоро ему предстоит повторить всю очередность прикосновений, поглаживаний и прижиманий на карте-теле. Илон тихо говорил:

– Смотри, что я делаю, смотри, как одним движением стараюсь проникнуть немного глубже, под поверхность кожи, к мышцам. Я могу на ощупь отличить энергию самой мышцы и ее прикрепления, они разные. Смотри, вот эта мышца слегка вибрирует, каждая по-своему, а прикрепление – нет. Это связано с сосудами, которые несут кровь. Кровь – чудесное изобретение, Альдо. – Илон откашлялся и понизил голос до едва слышного шепота, он говорил теперь почти одними губами. – У него немного иной состав крови, она переносит значительно больше кислорода, пальцами это тоже можно почувствовать.

– Почувствовать этот кислород?

– Нет, не кислород. Ты сам когда-нибудь увидишь, это тело словно бы обладает большей волей, мощью. Увидишь.

Юноша замолчал. Позже, работая с картой-телом, Илон вернулся к проблеме крови:

– Около сорока лет назад было проведено очень подробное исследование его крови. Мы знаем ее состав, но не вполне понимаем, что он означает. Она не слишком сильно отличается от крови каждого из нас, и все же там слишком много кислорода, нам бы она не подошла. Думаю, что, будь это возможно, мы бы ею воспользовались. – Илон немного отодвинулся, чтобы юноша мог лучше видеть его движения. – И будь у нее какие-нибудь целебные свойства, мы бы ухаживали за ним ради крови, – добавил он внезапно и сам испугался того, что сказал.

Юноша беспокойно взглянул на него, а потом притворился, что ничего не слышал. Отвел глаза.