Диктат и Преисподняя

Зазвучала музыка, томная такая, с восточной ленцой. Выплыла эта. Одно слово- высшая. Описывать не стану. Они личины меняют чаще, чем обычная девушка трусики. Чертовски хороша! Хотя, а как иначе? Формы сказочные, черты лица точёные, движения- истома и безудержная страсть.

Авантюрист наш — Голодная до истощения, еще капельку и потеряет контроль. Прям, на грани. В шаге от срыва!

Тиена — Ополоумел? Смерти ищешь?

Он, хохотнув — Я же не человек! У меня таких оголодавшее- лакомых с десятка три. Ох! Прости! Прости! Ляпнул не подумавши. Да и реально- жалко же! Сорвётся- убьют!

Тиена — Я не про мораль. За тебя, сумасброда, боязно.

И Тавру — Кнуты эти твои домовые из своего волоса плетут.

Он — Вот шельмы! А мне за золото! Грива единорога! Прочнейший волос с холки!

Почесал за ухом — Да пусть их! Старуха моя не нарадуется, и мне приятно. Только где ж они столько волос берут? Не уж то всё тело бреют?

Дель — Да без разницы! Есть задумка одна. Золото все любят. Войди с ними в долю. Пусть на продажу наплетут по хлипче, а с виду- точь в точь! Что б держались месяца четыре- пять. И совсем не долговечных, клиенту на пробу. Ну, там зверь молодой. Кнут не жалейте, месяц с хвостиком ему силы, а там хоть береги, хоть нет, а выдохнется. Война, зверьё пуганое, а волос надо только с живого и здорового. Убить и ободрать не получится. Мол, прикармливаете, а в определённое время пшеницей в сладком вине вымоченной даёте. Зверь засыпает, вы его вычесываете. Стриженный волос не зрелый. Вот эти, на пару месяцев которые, как раз со стрижки. Репей из хвоста убирали. Хочешь, не хочешь, а пришлось ножницами поработать. Путних пары две- три прикупи.

Тавр — Дельно! Буду сам клиентов подлечивать. И жрать после этого хочется страсть! Ну, и парочку на цепях в зале закреплю. Аренку выделим. Пусть друг дружку потчуют. Съедят и выпьют больше. И молва добрая пойдёт. Что у меня тут еда с питьём как у всех, но ещё и подлечиться можно. Сделал заказ, хоть корку хлеба купил- милости просим! Кнут в вашем распоряжении. Да и без заказа можно, если свободно. Всё равно не удержатся. Не себе, так деткам чего- нибудь купят. Зрелищно опять же и душу отвести можно. Отхлестали друг дружку. Подлечились, и на сердце обида кончилась.

Тиена — Так сам-то себя не выхлещешь! Ещё и потеха.

Тут суккуба дотанцевала и к столику подплыла.

Тавр быстренько слинял в подсобку — Дела!

Дель — Кушать хочешь, красавица?

Та, сквозь зубы — Не дразнись!

Он — Ты такая у меня даже не десятой будешь. Видали и голоднее.

Та, радостно — Правда?

И прыг к нему на колени. Пока эти двое целуются, а трактир замер, затаив дыхание. Тавр, вернувшись из подсобки, давай с монашкой кнутовый бизнес обсуждать. Захватила мужика идейка!

Дель оглядел притихший зал — А не прогуляться ли нам? Ночка чудная.

И отправились на двор. Вернулись не скоро. Суккуба довольная, щёчки порозовели, к спутнику своему так и льнёт. Тот вполне себе живой и здоровый по спинке её наглаживает. Подсел к Тавру и даму свою не отпускает, на колени к себе усадил и на ушко ей чего-то нашептывает. Довольны оба и, похоже, прощаться не планируют.

Народ выдохнул — Жив, чертяга!

Кто то — Братцы! Это же и правда чёрт! Тот самый, которого сами боги поймать не могли!

Дальше как водится — Выпей с нами! Давай к нам!

Кентавр принёс гитару — Спой, иначе не отстанут.

Ну, и запел. Красивый голос. Баритон такой бархатный. Заслушались.

Суккуба Тиене — Меня Ингрой зовут.

Та её пальчиком поманила, взяла за подбородок и в губы поцеловала. Королевская ласка, да ещё монашеская, дорогого стоит. Больше пастельных плясок с любым именитым дворянчиком. Ингру слегка аж дугой выгнуло. Зажала себе рот ладошкой, что б не вскрикнуть.

— Спасибо, королева. — выдохнула с лёгким стоном.

И сразу румянец ярче, волос гуще.

Монашка — Едем к Императору? Настало время родовые поместья возвращать. Раз вины на тебе нет, то и сидеть здесь смысла не вижу. Ладно бы еда, а то либо прибьют за срыв, либо помрёшь с голодухи. Перспективка так себе. Полдником я тебя обеспечу и Дель постарается.

Ингра в раздумье — Монашка королевских кровей и чёрт..

Тиена продолжила — Тот самый, кого боги по империи пять лет гоняли и поймать не могли, а теперь — личный солдат императора.

Суккуба — Конвоирует тебя во дворец?

Тиена — Он — мой друг и поводырь. Я здесь баран бараном, дорог не знаю. А ему и пути и тропки известны. За него не волнуйся, ушатать такого- вас голодных одной маловато будет.

Та улыбнулась — Едем!

Дель гитару кентавру сбагрил, пока тот поёт, поманил девчат пальцем и бочком, бочком… Эти поняли и к лестнице. С первого этажа на второй шасть. Консьерж, молоденький, белокурый, больше похожий на херувимчика, чем на козлоногого сатир, хихикнул в кулачок, важно прикрывая за ними двери, строго глянул в сторону шума. Дескать:» Разорались тут, а у меня постояльцы отдыхать изволят!» Даже бровки сдвинул для суровости. Тиена ему за поддержку серебряный в лапку сунула.