Диктаторы и террористы

10 лет назад мы увидели – в тысяче телеповторов, как рушится крыша мира, оседают и рассыпаются 110-этажные башни-близнецы Всемирного торгового центра. Мы не верили своим глазам, но картина была реальной. Наши выводы были под стать: это без объявления пришла «война миров» или «война цивилизаций». Новое имя Аль-Каида расшифровывалось не иначе как «апокалипсис сегодня».

«Черт возьми!», мы сильно ошиблись. В некотором роде рухнувшие башни-близнецы были вершиной капиталистического мира, современной финансово-экономической цивилизации, так что удар был рассчитан точно. Но какой такой мир, пусть даже антимир, какую конкурирующую цивилизацию, пусть даже утопию, Атлантиду, представляли налетчики? Явление окрестили «мировой терроризм». С перепугу его поставили в один ряд с коммунизмом или фашизмом. Это был явный перебор. Обе эти системы претендовали на то, чтобы стать некой антитезой мирового развития (и даже столбовой дорогой), именно поэтому противостояние сначала фашизму, а затем коммунизму были главным содержанием ХХ века. Терроризм даже с мировой сетью стал не более (хотя и не менее) чем формой психической атаки, эликсиром мести, способом реванша, сильнодействующим лекарством от комплекса неполноценности.

Ждали нападений на ядерные станции. Ждали чумы на все наши дома – в буквальном смысле слова – бактериологической заразы, которая поразит страны и континенты. Взрывы на Бали, в Мадриде, Лондоне, налет в Мумбае были кошмарны, но до апокалипсиса не дотягивали.

Десять лет спустя в результате кинжальной вылазки спецназа США Усама бен Ладен получил пулю в лоб. Вместе с телом Усамы «морские котики» прихватили с собой больше сотни электронных носителей. Информация, содержащаяся на них, сродни анализу ДНК. В ней духовный портрет не только абботабадского затворника, но и самой Аль-Каиды. Это портрет поражения.

Вся деятельность мирового страшилища была направлена на пиар. Регулярные послания из небытия, которыми Усама напоминал о себе, полны мистицизма и мировых претензий. Сохраненные на жестких дисках его реальные мечты были куда скромней. Заполучить клок земли, над которым можно было бы водрузить флаг «своего государства» – в Азии, Африке, где угодно, вот чем он грезил. Далеко до мирового господства. Но и эта цель оказалась неисполнима. Ровно наоборот. Как дома Аль-Каида чувствовала себя лишь в трех местах – в глухих провинциях Афганистана, на территориях племен между Афганистаном и Пакистаном и в Сомали. Общее тут то, что эти три точки оказались черными дырами современной цивилизации. То есть не только не по силам было новому калифу создать собственное государство. Ровно наоборот, выживать его сторонники могли только там, где существующие государства провалились, где не оставалось никакой власти. И то до поры.

И отсюда другая цель, запечатленная на ди-ви-ди и си-ди, на которую были направлены все заботы и мысли Бен Ладена. Позарез нужна была новая оглушительная операция. Второе 9/11. До смерти хотелось приурочить это второе 9/11 к десятой годовщине первого. Ничего не получалось.

Из захваченных документов прояснился и метод. Аль-Каида сильно себя перехваливала. Реальной мировой сети у нее не было. Ставка делалась на «одиноких волков», которые нападают из темноты. При этом предельно эксплуатировались открытость мира, воздушная легкость международных коммуникаций – тот самый глобализм, который новый пророк Бен Ладен нещадно обличал. Мировая организация Аль-Каиды оказалась мифом. Локальные терроризмы – движения и группы в разных концах света, набивая себе цену, готовы были брать напрокат имя, ставшее брендом мирового страха. И Бен Ладен успешно торговал этим брендом. Загнанный в угол, он сдавал его в лизинг.

В действительности уже тогда, когда он решил укрыться в особняке за дувалом, он фактически признал свое поражение. Назначить себе камеру самого строгого режима можно только от отчаяния перед неотвратимостью смертного приговора. На время ему действительно удалось то, что не удалось Шакалу Карлосу – залечь на дно. Кончилось это все равно дном Аравийского моря.

Операция в пакистанском Абботабаде ценна своей уникальностью, но еще больше как раз тем, что она поставлена на высокотехнологичный конвейер. У Америки к терроризму персональный счет. На профессиональном языке ЦРУ это называется «High-Value Targets». Поражение «особо ценных мишеней» роботизировано.

В этом специальном смысле, пожалуй, действительно можно говорить о сшибке цивилизаций. И тут следует признать, что это очень неравная схватка.