Диктаторы и террористы

В мае 2018 года США безапелляционно «вышли из ядерной сделки с Ираном». Президент Трамп привычно обозвал ее «ужасной», ввел санкции против этой страны и пригрозил санкциями всем, кто ослушается его прескрипций. Неважно, что МАГАТЭ подтверждает: Иран соблюдает условия договора. Неважно, что остальные участники – Великобритания, Франция, Германия, Россия заявили, что будут придерживаться договора. Неважно, что Евросоюз, Китай, Индия несогласны с американской логикой. И уж совсем неважно, что США были инициатором этого договора. Это было при Обаме, а Трамп не считает себя обязанным сохранять преемственность. Напротив, он просто крушит все, что создал его антипод. Таков фирменный стиль Трампа. В американском политическом пространстве это проходит, все больше со скрипом. На международной арене игрища слона в посудной лавке опасней по определению. А уж хуже площадку для демонстрации слоновьей грации, чем Иран и Уран, и вовсе трудно придумать.

Май 2018 г.

Упыри Земли Большой Взрыв по имени Арабская весна

Волна арестов прокатилась по некогда образцовой, а ныне разваленной южноафриканской стране Зимбабве. Эка невидаль! Формат новых репрессий лишен какой бы то ни было новизны, обвинения стандартны, как старое клише: предательство, заговор с целью свержения 87-летнего Мугабе, который у власти уже 31 год и только что объявил о новых досрочных выборах, чтобы остаться еще на 5 лет. Но вот повод и причина оригинальные и как нельзя более злободневные: десятки студентов, профсоюзников и активистов были схвачены за то, что они собирались, чтобы посмотреть телерепортажи из Туниса и Египта. У старого диктатора очень острая реакция. Можете назвать это разгулом реакции.

Цунами революций в Северной Африке и на Ближнем Востоке действительно требует выводов. Два навскидку. Диктатуры как способ правления морально устарели. У всех этих железных людей, прикованных к галере власти, многолетних правителей третьего мира – усталость металла. Они так долго мотыжат делянку, которую считают своей, что мотыга проржавела, а делянка откровенно гниет. Им давно пора на свалку, но вот беда: свалка не оборудована. А как было бы полезно, если бы то, что справедливо называется свалкой истории, было бы организовано по всем правилам социальной гигиены уже в настоящем. Вот мусорный ящик для вождей, а это – для национальных лидеров, а тот для гарантов процветания и счастья своего народа – разного цвета, чтобы было видно издалека, веселенькие, емкие. Увы, мир не готов к этой токсичной ситуации. Готовых механизмов, общепризнанных институтов расставания с прошлым в режиме настоящего времени не существует. И это второй вывод.

В политологию пора вводить особый показатель – коэффициент несменяемости/невменяемости у трона. Короче – КНУТ. В числителе – срок пребывания у власти. В знаменателе – скорость расставания с постом. КНУТ – очень специфическая мера стабильности.

Сезон революций открыл тунисский Бен Али. 17 декабря 2010 года 26-летний безработный Мохаммед Буазизи облил себя бензином и поджёг перед административным зданием в городе Сиди-Бузид. 14 января президент Бен Али, занимавший свой пост с 1987 года, бежал из охваченной массовыми волнениями страны.

Бен Али сделал образцово-показательную карьеру. В его послужном списке в разных сочетаниях повторялась одна строчка – служба безопасности (прежде, чем появилось ключевое слово «наследник»). Начальником службы безопасности, министром внутренних дел, премьер-министром его последовательно назначал стареющий отец нации, первый президент Туниса Бургиба. «У него крепкая хватка и он сумеет удержать страну в руках», – пояснил он свой выбор. Сам Бен Али формулировал свое назначение несколько по-иному: построить в Тунисе процветающее, открытое, миролюбивое общество, основанное на справедливости и терпимости. Стройка успешно шла 23 года, и, может быть, процветающее справедливое общество было бы построено в Тунисе, кабы не вторая жена Бен Али Лейла. «Президент делает всё, что говорит ему его жена. Лейла и ее семья крадут всё, что представляет хоть какую-то ценность» – гласит апокриф. Всем в стране заправляла Семья (то, что это была семья второй жены, частная подробность). Наглая коррупция дразнила страну. Так или иначе, коэффициент невменяемости в случае тунисского Бен Али – 23 года/28 дней.

У президента Хосни Мубарака он еще контрастней. 18 дней всенародного стояния на каирской площади Тахрир хватило, чтобы отправить его в отставку. До этого он правил Египтом 30 лет. Трон фараона под 83-летним старцем неожиданно сменила скамья подсудимых.

Мубарак по крайней мере не приказал армии стрелять в народ (может быть, потому, что армия не согласилась). На удивление он оказался несовершенным правителем. Не то что его ливийский сосед. Вот это настоящая сильная рука. Никто не скажет, что она дрогнула, приказывая бомбить собственные города.