Диктаторы в зеркале медицины

Какие бы последствия смерть матери ни оказала на его последующую жизнь и деятельность, но вначале шок от вне всякого сомнения тяжелой потери никоим образом не заставил его посмотреть на жизнь открытыми глазами. Выполнив необходимые формальности, он сразу же возвратился в Вену и вновь погрузился в мир собственных фантазий. Он еще два раза безуспешно сдавал вступительные экзамены в Академию изобразительного искусства, и первый год в Вене прошел в бесцельных шатаниях по городу, во время которых он иногда зарисовывал фасады зданий. Тем не менее, как следует из рассказов Кубицека, Гитлер полагал, что подобным способом сумеет приобрести базовые знания, необходимые для профессии архитектора.

Подобная непоколебимая уверенность в том, что он находится на верном пути и станет крупным художником, в который уже раз свидетельствует об утрате чувства реальности. Все же у него обязано было быть внутреннее ощущение того, что на самом деле он неудачник, причем неудачник именно в той сфере, к которой он считал себя «призванным свыше» и где рассчитывал на большое будущее. Оправдать собственный провал можно было только, свалив вину на неспособность и высокомерие профессоров академии. Перенос ненависти на профессорский корпус и на общество в целом был единственным способом предотвратить крушение мира грез, в который он теперь погружался все глубже. Он даже прервал единственный личный контакт с Августом Кубицеком. Однажды, когда тот отсутствовал в квартире, которую они снимали вдвоем, Гитлер собрал свои веши и исчез, не оставив другу никаких сведений о своем местонахождении.

Пребывая в полной добровольной изоляции от людей, он с удвоенным усердием набрасывается на чтение книг и памфлетов политического, расистского и антисемитского содержания, распространявшихся националистическими группировками, которых в тогдашней Австрии было немало. Неспособный преодолеть, выражаясь словами Эриксона, «юношеский кризис идентификации», он избрал путь, лежащий в стороне от «бюргерского счастья и экономической надежности». Ненависть к жизненному устройству и господствующим классам не могла не бросить его в объятия двух политических течений, господствовавших в бюргерской немецкой Вене на рубеже столетий. Лидеры этих течений — Георг Риттер фон Щенерер и доктор Карл Люгер сыграли ключевые роли в формировании личности Гитлера в эти годы.

Георг Риттер фон Шенерер (1842–1921) выдвинул тезис о том, что причиной всего мирового зла являются евреи. Основным фактором его влияния на массы была тривиальность лозунгов и примитивность аргументации. Этим он явил Гитлеру достойный пример для подражания. Доктор Карл Люгер (1844–1910) был вождем антисемитской христианско-социальной партии. В книге «Майн Кампф» Гитлер назвал его «самым сильным немецким бургомистром всех времен». Особо неизгладимое впечатление на молодого Гитлера произвел макиавеллиевский стиль руководства Люгера. Втянутый таким образом в поток широко распространенного в тогдашней Вене антисемитизма, Гитлер не мог не стать вначале увлеченным читателем, а затем и приверженцем теорий беглого монаха и проходимца Йорга Ланца фон Либенфельса (1874–1954), который распространял свои путаные, оккультные и проникнутые эротическими образами идеи о «благородной героической расе» в журнале Ostara. Этот фанатик преследовал бредовую утопическую цель путем «практического применения результатов антропологических исследований и сохранения расовой чистоты защитить от уничтожения господствующую европейскую расу». Таким образом, в свои венские годы Гитлер готовился вовсе не к желанной вначале карьере художника — в нем бродила немыслимая смесь антисемитизма, расизма, национализма и социализма, которая впоследствии легла в основу его карьеры политического лидера.

В течение некоторого времени поступления денег из его доли наследства давали возможность регулярно посещать оперный и драматический театр и одеваться в стиле студиоза. Однако за время праздношатания этот источник сначала обмелел, а в 1909 году полностью иссяк. Начались, по выражению самого Гитлера, «тяжкие годы венского ученичества». Он уже не мог платить за квартиру и вынужден был, как бездомный бродяга, спать на садовых скамейках и выпрашивать в монастыре тарелку супа. Ему приходилось перебиваться случайными заработками носильщика и подсобного рабочего. Однако и в этот кризисный период он сохранил присущую ему тягу к знаниям и жизнь в мире грез по-прежнему продолжалась. Это иллюстрирует эпизод, рассказанный в мемуарах актрисы Розы Альбрехт-Ретги. В один прекрасный день подручный каменщика, занятый на строительстве ее виллы в Деблинге, обратился к ней с вежливой просьбой дать ему почитать два тома собрания сочинений Ницше. Когда «подручный каменщика» вернул книги, между страницами оказалась написанная от руки визитная карточка, из которой она узнала его имя — Адольф Гитлер.