Диктатура адмирала Небогатова

– Алексей Николаевич, – теперь уже Витте вскочил и нервно прошёлся по кабинету, – пока у Японии есть сильный флот, она не побеждена. Островное государство-с! Думаете, в Японской империи газеты рассказывают о собственных потерях и поражениях? Чёрта с два – исключительно победные реляции. Хоть три армии в Маньчжурии изничтожь, – японская глубинка будет свято верить, что идёт победная война. А вот появись русские корабли в Токийском заливе…

– Нет, нет и нет! – Небогатов зло посмотрел на Витте.

– Николай, Иванович, да не сверлите меня взглядом, лучше скажите, эскадра, идущая в подкрепление, – насколько существенно она усилит Тихоокеанский флот.

– Эскадра контр-адмирала Беклемишева, измотанная переходом должна сразу по приходу во Владивосток пройти ремонт. Честно скажу – я бы с удовольствием сменял эту эскадру на два десятка новеньких, с иголочки, полностью исправных больших морских миноносцев. Будь они в составе флота, тогда бы поддержал план блокады Токийского залива. А без миноносной составляющей – ни за что. Растерзают нас самураи, перетопят в ночных атаках.

Витте, будучи во Владивостоке, предпочёл по совету Свенторжецкого поселить делегацию в «Морском городке», там как раз достроили два симпатичных особнячка. Глава флотской контрразведки сумел напугать дипломатов нераскрытой сетью террористов от партии эсеров. Потому, во избежание покушений Витте вёл переговоры по телеграфу исключительно из штаба флота, тут же квартировал и Куропаткин, заполучивший для себя и своих офицеров сразу три кабинета. Небогатов не скупился – шла «большая игра». Не такая масштабная, разумеется, как противостояние России и Великобритании, но то, как будет после войны развиваться российский Дальний Восток, какие проекты поддержат из Санкт-Петербурга, во многом решалось здесь и сейчас. Тем более Витте горел желанием вернуть Порт-Артур и его в этом поддерживал император. Небогатов же считал, что распыление и без того малых ресурсов ни к чему хорошему не приведёт и надо бросить японцам кость в виде захваченной крепости, сосредоточившись на укреплении Владивостока.

Куропаткин флотоводца поддерживал, что способствовало сближению военачальников, коротавших вечера в кабинете адмирала за бутылкой коньяка.

– Николай Иванович, – Куропаткин искренне не мог понять собеседника, – но почему вы так противитесь возращению Порт-Артура? Поверьте – нет у Японии обученных воинских контингентов, достаточных для ведения активных боевых действий на суше. Повыбили мы лучшие самурайские кадры, им теперь лет десять не меньше восстанавливаться. Отдадут косоглазые Порт-Артур, поупрямятся, но отдадут. А вот за корабли предстоит не одна дипломатическая баталия. «Варяг» и суда артурской эскадры станут весомым японским козырем на переговорах. Кстати, просветите, насколько велика ценность потопленных и поднятых броненосцев?

– Потому, Алексей Николаевич, что каждый рубль, вложенный в Порт-Артур, мог бы с куда большей пользой послужить на обустройство Владивостока и его окрестностей. Не так давно китайцы бунтовали, пришлось изрядные силы привлекать к подавлению восстания. А после этой войны, когда на китайской территории воевали Россия и Япония, симпатий к нам явно не прибавилось. Как там Наполеон Бонапарт про Китай говорил: «Горе если Китай проснётся, пусть лучше он спит»? Так, кажется?

– Да, французский император был великим государственным деятелем, не говоря уже о полководческих талантах. Полагаю и его прогноз по Китаю рано или поздно сбудется. Все эти опиумные войны, внутренняя раздробленность когда-нибудь да закончатся.

– Тогда почему, Алексей Николаевич, именно вы, грамотный генштабист, человек мыслящий стратегически, чего так не хватает большинству наших генералов, цепляетесь за Порт-Артур? Не нужен он России, более того – вреден! Поймите же, нам гораздо выгоднее передать Порт-Артур и Дальний японцам. Они вынуждены будут держать там гарнизон, тратить силы на обустройство крепости, находясь во враждебном китайском окружении. И это привяжет Японию к России гораздо сильнее, нежели чем десяток броненосцев во Владивостоке или десять дивизий по Амуру.

– Определённый резон в этом есть, Николай Иванович.

– Прямой! Прямой резон! Мы свою территорию освоить не можем, рельсы, связующие Владивосток с Россией проложены по китайской территории. Вот где ахиллесова пята нашей дальневосточной политики! Оттого я и выступаю за занятие Маньчжурии, вёрст на тридцать-пятьдесят южнее линии КВЖД необходимо разместить пограничные гарнизоны, построить цепь застав, и в ближайшей перспективе навеки присоединить эти территории к Российской империи. Делать Харбин столицей Амурского генерал-губернаторства, переименовать державно и верноподданнически – в Николаевск-Дальневосточный. А японцы пускай рвут Китай южнее, Мукдена для них не жалко, пускай забирают. Нам нужны японцы в Китае! Прямо таки необходимы!

– Гм, я то думал, вы о интересах флота печётесь, не желая брать обузу в виде неудобной гавани Порт-Артура. А вы, господин адмирал, как политик выступаете.