Диктатура Гурова (сборник)

– Конечно! Илья же теперь в наш круг вошел. А Настей я и сама займусь, и других привлеку, – твердо пообещала она. – А как дети вернутся, мы какой-нибудь повод найдем и праздник для них устроим, там они все и перезнакомятся.

«Хорошие они люди, но все-таки снобы, – подумал Гуров. – Как она сказала – наш круг! Общество избранных, отцов города! Правда, их дети себе лишнего не позволяют, да и сами родители не выпендриваются», – ради справедливости отметил он.

В двенадцать часов в актовом зале интерната собрались не только родители подростков, в основном папаши, хотя и матери попадались, но и отцы города, сидевшие за столом напротив них, но, слава богу, не на сцене, словно в президиуме. Гуров устроился в кресле последнего ряда, чтобы со стороны посмотреть, как все будет выглядеть. Люди шумели, переговаривались, зло или растерянно смотрели на Романова и остальных, раздавались отдельные гневные выкрики:

– За что моего сына в тюрьму посадили?

– Я за своего, как за себя, ручаюсь! Не мог он ничего натворить!

– А Надька-то моя с какого боку здесь? Девчонка же? Ее-то за что?

Наконец губернатор не выдержал и рявкнул:

– Тихо! – Все смолкли. – Земляки! Беда у нас! Причем пришла оттуда, откуда не ждали! Никогда ни в городе, ни в области у нас подростковой преступности не было! Мальчишки хулиганили, но это понятно – мальчишки же! Но чтобы такое?! Вот скажите мне, земляки, почему вам китайцы поперек горла встали? Они у вас кусок хлеба отнимают? Может, кого-то из вас из-за них с работы выгнали?

– Ты че несешь? – раздался чей-то удивленный голос. – Пусть себе живут и работают, нам-то какое до них дело?

– Так почему же ваши дети все стены и заборы в городе покрыли надписями: «Китаезы! Вон из России»? Мало этого! Они еще по ночам в черных масках на китайцев пять раз нападали! А погром в музее? Это ведь тоже их рук дело! Про петарды я уже вообще молчу! Это как же нужно было им нас ненавидеть, чтобы наши дворы ими закидать? Вы знаете, что из-за этого у Виталия Сергеевича жена умерла – сердце не выдержало? – продолжал Романов.

– Слышали, что умерла, но не знали из-за чего, – раздался голос из зала.

– Теперь знаете! Вот скажите мне, люди добрые, может, мы вас чем-то обидели? С работы незаслуженно выгнали? Квартиру не дали? Место в яслях или детском саду? Может, многодетные из-за нас с протянутой рукой стоят? Или коммуналка у нас стоит столько, что детям на хлеб не хватает? Вы говорите! Не стесняйтесь! – предложил губернатор.

– Зря сказал, Саныч! – раздался чей-то голос. – Живем нормально! Нужды ни в чем не терпим!

– Ты, Саныч, погоди! – решительно заявил, поднявшись, какой-то работяга. – На интернатских легко всех собак навешать! А может, это и не они?

– К сожалению, они. И это доказано, – печально сказал Романов. – Есть протоколы допросов, где…

– Так их же просто менты запугали! – воскликнул продолжавший стоять работяга. – Надо же было на кого-то все свалить, вот и выбрали тех, за кого заступиться некому! Если наши чем и провинились, так мы с ними сами разберемся! За оглоблей далеко ходить не надо! Сажать-то зачем?

– Ошибаешься! Среди задержанных есть дети тех, кто имеет возможность очень активно за них заступиться, только этот номер не пройдет! Все получат соответственно мере своей вины, но это уже будет суд определять. Кроме того, на всех допросах присутствовали и учитель из интерната, и защитник. Адвокатская контора у нас в городе всего одна, так что можете сходить туда и поговорить с людьми. И они вам подтвердят, что никакого давления на подростков не оказывали: ни морального, ни тем более физического. Да и доказательства имеются: это показания других подростков, фотографии с места происшествий, на которых указана дата, и сравнительные анализы крови с мест происшествий и некоторых подростков, которые совпадают.

– Саныч! Ты не ходи вокруг да около! – потребовал работяга. – Давай конкретно, кто и в чем виноват!