Дилемма

Вдруг одна девочка – самая старшая, лет двенадцати, – посмотрела наверх, увидела Кейда и приветливо ему помахала. Так, словно они были знакомы. Кейд тоже помахал, и вот уже шесть или семь детей дружно и радостно махали ему в окошко, хотя всего несколько секунд назад они не отрывали глаз от пола.

Сопровождавшая их женщина – белокожая – тоже подняла голову, увидела Кейда, нахмурилась и повела детей прочь. Они снова помрачнели и пошли, украдкой поглядывая наверх.

Кейд уселся на пол. Эти дети его знают… Но откуда? Он видит их первый раз в жизни, его сознание полностью для них закрыто. Однако же они сразу его узнали.

Объяснение могло быть только одно.

Сэм.

50 Детокс 27 октября, суббота

Хольцман с ужасом лег в постель.

Несколько часов спустя он проснулся: Анна трясла его за плечо:

– Я ухожу, Мартин. Встречаюсь с Клэр. Да поможет нам Бог… Кажется, вы оба сходите с ума.

Хольцман только недоуменно посмотрел на жену. Он лежал в кровати, несчастный, потный, и ждал, когда ломка достигнет апогея. При этом в его мозгу безостановочно крутились способы освобождения Рангана Шанкари.

Домой Анна вернулась с готовым ужином из ресторана. Он хотел с ней поговорить, но она демонстративно включила телевизор и давала на его вопросы односложные ответы. Сразу после ужина она легла спать. Мартин пошел к себе в кабинет.

Именно там, в кабинете, когда он сидел за столом и думал о Шанкари, началось самое страшное.

Боль зародилась в ноге и с каждой секундой нарастала, пока не достигла сломанной и до сих пор не зажившей бедренной кости. Оттуда боль хлынула в переломанный таз, захватила другую ногу, грудную клетку, пронзила насквозь позвоночник, шею, руки и окутала голову.

Хольцман выгнулся и закричал. Он извивался в кресле, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Все тело покрылось липким потом. Он горел изнутри. С носа капала слизь.

Потом началась тошнота. Хольцман кое-как выбрел из кабинета, наугад тыча тростью, в последнюю секунду распахнул дверь туалета и согнулся над унитазом. Его вырвало. Почти в ту же секунду у него забурлило в животе; он едва успел снять штаны и сесть на унитаз.

Когда первый приступ закончился, Хольцман рухнул на пол, завернулся в полотенце и стал ждать смерти.

Там же, на полу в туалете, его нашла утром Анна. Хольцмана бил озноб, все тело мучительно ныло.

– Господи, да ты и впрямь заболел, – охнула она.

Хольцман слабо кивнул – и его опять вырвало.

Анна помогла ему принять душ, принесла теплый халат, отвела в постель, принесла тазик, суп, болеутоляющие и противодиарейное средство.

– Позвоню врачу, – сказала она.

Хольцман помотал головой.

– Незачем. Это просто грипп, – слабо проговорил он. – Скоро все пройдет.

С этими словами он нагнулся к тазику.

Муки продолжались все воскресенье. Анна с ним разговаривала, пыталась отвлечь от страшной боли, истязающей тело. Иногда он начинал бредить и болтать что-то о встрече с Барнсом и президентом, о детях с нексусом, о чем угодно – только не о нексусе в своем собственном мозгу.

К вечеру воскресенья его постель окончательно пропиталась потом и сбилась. Анна уговорила его выбраться из кровати и поменяла постельное белье.

Потом Хольцман лег обратно, и Анна уснула рядом с ним, а он большую часть ночи мучился жаром, болями, поносом и рвотой. Он словно попал в безумный ночной кошмар, перед глазами стояли искаженные, жуткие лица президента, Барнса, Лейна… В конце концов они слились в жестокую трехглавую тварь.

Настал понедельник. Анна предложила остаться дома и ухаживать за ним.

Хольцман уговорил ее пойти на работу.

Ему удалось включить планшет и написать коллегам о своей болезни. Перед глазами замелькали неразборчивые заголовки и зловещие обрывки фраз. Ничего не поняв, Хольцман отправил сообщение и выключил планшет.

Абстинентный синдром достиг пика около полудня. Он согнулся над унитазом, багровый, почти синюшный, и все его тело напряглось в попытке освободиться от несуществующего токсина. Его вырвало водой, затем желчью, затем попросту ничем, но тело продолжало биться в конвульсиях, выворачиваться наизнанку.

Потом приступ закончился. Хольцман, как мог, привел себя в порядок, рухнул в пропитанную потом кровать и уснул.

В пять часов он проснулся. Ему было очень плохо, но самую малость лучше.

Завибрировал телефон. Потом и планшет. Опять звонили из офиса.

Хольцман заставил себя принять душ, причесаться, одеться, словом, привел себя в более-менее нормальный вид. В холодильнике был суп. Он подогрел его, выпил бульон, поел лапшу. Все тело трясло, и все же Хольцман почувствовал в себе какие-то силы. Еда удержалась в желудке.

Наконец он включил планшет. Множество непрочитанных сообщений и пропущенных звонков – полный хаос. Ему неоднократно звонил Барнс, приказывал снять трубку.

Коды. Пароли. Пароли Рангана Шанкари не подошли.

Хольцман едва не расхохотался от облегчения. Господи, не подошли! Счастье-то какое! Наверное, Лейн успел их поменять перед релизом нексуса-5! Пароли Шанкари устарели!