Дилемма

Больше никаких подробностей в новостях не прозвучало, но Гурову было достаточно и того, что он услышал. Дыма без огня не бывает, а здесь был уже даже не дым, а целое пожарище. Из-за чепухи бывших чемпионов не убивают, причем так безжалостно и быстро. Значит, опасались, что человек сболтнет лишнего, решил Гуров, и, значит, есть что скрывать. Первоначальная догадка о том, что в похищении кейса замешана целая шайка, получила подтверждение. К сожалению, при этом погиб человек – пусть не самый лучший, но смерть есть смерть, и он, Гуров, тоже в ней виновен. И теперь он лоб в лоб столкнулся с почти неразрешимой проблемой – как служитель закона, он просто обязан явиться в местную прокуратуру и рассказать обо всем, что ему известно. Но тогда бы он нарушил слово, данное генералу Орлову, а про ротозейство Грязнова стало бы немедленно известно не только всему Болеславлю, но и всей Москве тоже. В такой двусмысленной ситуации Гуров оказывался, может быть, второй раз в жизни, и это ему совсем не нравилось. Он был крайне недоволен собой, но приемлемого выхода из такой ситуации он пока не видел. Единственное, что он мог, – это заключить с самим собой мысленный договор: в случае явной необходимости немедленно предложить свою помощь следствию. Пока такой необходимости он не видел – местные органы правопорядка знали о Сумском и его связях гораздо больше, чем приезжие Гуров и Крячко. Они не знали только одного – из-за чего был убит Сумской. А Гуров, к сожалению, знал, и это знание угнетало его.

Новости закончились, и началась передача про местные таланты. Талантами были в основном совсем юные девушки в сползающих джинсах, певшие неокрепшими голосами плохо запоминающиеся песни. Гуров выключил телевизор.

В номере стало совсем темно. Только через выходившее на балкон окно в помещение просачивался бледный отсвет городских огней. Назвать его заревом было бы явным преувеличением – все-таки не Москва.

Гостиница еще не спала. Еще играла музыка в ресторане, еще кто-то этажом выше смотрел по телевизору те самые местные таланты, еще кто-то нетвердыми шагами шлялся по коридору, разыскивая свой номер. Гуров внимательно вслушивался в каждый звук. Он вполне допускал, что если кто-то захочет добраться до Грязнова, то совсем необязательно станет дожидаться полуночи. Гораздо проще попасть в гостиницу, когда там еще не спят. Глубокой ночью каждый человек на виду и каждый шорох привлекает внимание. А сейчас подходи к любому номеру, суй в замок отмычку и делай что хочешь. Даже если жертва станет звать на помощь, ее крики примут за блажь перебравшего командированного.

Таким образом, Гуров был готов к любым сюрпризам, но когда до его слуха донесся весьма необычный звук, который тем более был необычен, что доносился с пустого балкона, нервы его будто пробило электрическим током, с головы до пят.

Звук этот не был случайным порывом ветра, и на хлопанье птичьих крыльев тоже не похож. К тому же время для птиц неподходящее, если только из ближайшего леса сюда не залетела какая-то особенно любопытная сова. Во всяком случае, Гуров посчитал нужным самому взглянуть на этот каприз природы. Он бесшумно поднялся с кресла и шагнул к балкону.

Рука его невольно скользнула за отворот пиджака – туда, где в мягкой кобуре покоился табельный пистолет, но тут же опустилась. Генерал, отправляя Гурова в Болеславль, убедительно просил его не брать в руки оружия.

– Только если увидишь, что тебе конец, Лева! – строго сказал он. – Только тогда!

– Тогда мне уже ничего не будет нужно, – усмехнулся Гуров.

Однако он понимал, что просьба генерала не пустой звук. Ему и самому было неинтересно размахивать на каждом углу пистолетом. Правда, печальная судьба Сумского навевала некоторые сомнения, но все-таки это был еще не конец. «С этим можно и повременить, – подумал Гуров. – Не горит пока».

Он осторожно приблизился к балконной двери. Теперь уже совершенно отчетливо было слышно, что кто-то лезет на его балкон, сопя и шаркая подошвами.

«Все-таки четвертый этаж, – подумал Гуров. – Опасный цирк. Не проще ли было через дверь?»

Он выглянул наружу. Не слишком внушительных размеров фигура все еще перебиралась через балконные перила. Кто бы ни был этот человек, но назвать его воздушным гимнастом было трудно. Да и альпинизмом он вряд ли когда-нибудь занимался. Однако настойчивости ему было не занимать. Гурову был хорошо виден соседний балкон – дверь там была закрыта. Выходило, что ночной лазутчик перебрался уже не через один балкон – вдоль этажа располагался целый ряд балконов с интервалом примерно в пятьдесят – семьдесят сантиметров. Со слабыми нервами на такое не пойдешь.

Дождавшись, пока обе ноги незнакомца окажутся на балконе, Гуров быстро шагнул вперед и схватил его за шиворот.

– Стоять! – негромко, но внушительно произнес он. – У меня пистолет. Будешь дергаться – просверлю дырку! Клади руки на затылок и – мордой на перила! Я тебя обыскивать буду!