Дилемма Флаэрти

До точки невозврата осталось совсем немного. Как только пройду её, пути назад не будет. Но любопытство сжигало душу: Флойд уверял, это не похоже на то, что показывают в фильмах — пульсирующие ослепительно-ярким светом стенки извилистого туннеля. По крайней мере, зонды-наноботы не смогли передать подобных изображений. А вдруг вообще не будет никакого входа? И я просто попаду за край Вселенной, где меня ждёт лишь абсолютная пустота?

В солнечном сплетении нарастало острое чувство страха, но где-то в глубине черноты я видел спасительную мерцающую точку. Вцепившись в штурвал, следовал за ней, как моряк за путеводной звездой. Волнообразно меняя очертания, она распускалась прекрасным цветком орхидеи.

Вот я словно несусь по горному серпантину в колеснице, запряжённой четвёркой горячих жеребцов. Перед глазами пляшет карусель из лиц, вспыхивают и гаснут кусочки воспоминаний.

Картинка из далёкого детства: лежу среди сочной зелени, усыпанной парашютиками одуванчиков. Ветерок приятно холодит лицо, а от звеняще чистого воздуха и острого аромата разноцветья кружится голова. Рядом волнуется, ходит сине-голубой зыбью море набирающей силу пшеницы. Смотрю в небо, прикрыв глаза рукой, а надо мной безмолвными призраками проносится клин отливающих сталью птиц. И только спустя мгновение их нагоняет громкий гул. Я провожаю их восторженным взглядом. Эх, оказаться бы сейчас в кабине одного из них…

И вот я уже стою в новенькой синей форме как раз рядом с таким красавцем-истребителем, похожим на гордого альбатроса, готового сорваться с места и унести в манящую голубую бездну. И меня охватывает ликование. Я добился, добился того, чего хотел!

Как взмах крылышка мотылька, и калейдоскоп воспоминаний сложил иную картинку: вижу космодром с устремлённой к звёздам белоснежной стрелой — моим звездолётом, чью жажду скорости сдерживают лишь массивные фермы.

В ушах звенели слова Флойда: «Помните, Артаир, вам нужно держаться ровно по центру туннеля. А он может быть извилистым, переменного диаметра. Всё зависит от вашего мастерства пилота…»

На голографическом экране словно нарастал клубок огромных чилопод, толщиной в столб. Плазменный ускоритель? Надо перестроить маршрут, надо перестроить, — билась в голове мысль.

И вот страшная сила, готовая перемолоть в смертельной мясорубке, вдруг ослабла, и я увидел глаза Тодри прямо перед собой, мерцающим контуром прорисовался такой родной и близкий силуэт. И я вновь обрёл уверенность, устремившись прямо туда, куда она звала меня.

— Тодри, почему я не вижу звёзд? Всё вокруг залито чернильной тьмой.

— Дорогой, ты забыл? Когда летишь быстрее скорости света, свет звёзд не поспевает за твоим кораблём.

— Но лететь быстрее скорости света невозможно. Это нарушает все законы физики…

— Здесь другие законы.

— Где здесь? Почему я слышу тебя, но не вижу? Я всегда видел тебя. Ты всегда была рядом. Тодри, дорогая, вернись.

— Я здесь, я всё время здесь. Всё время-время-время…

Голос искажался, то становился выше, то падал до гулкого баса.

— Время? А что такое время? Прошлое, настоящее и будущее?

— Здесь всего этого нет. Мы лишь пытаемся расставить в огромном пространстве вехи, «крючки», за которые зацепится крохотный кусочек нашей жизни.

— Без тебя у меня больше нет жизни.

Не было взрыва, лишь страшная вибрация и нахлынувшая невыносимая волна боли, скрутившая тело сверху донизу.

Сознание вернулось мгновенно, я увидел над собой отливающей мягкой желтизной потолок. Так низко, что смог дотронуться до него рукой. Когда он приподнялся, я присел и увидел Финли в белом халате, нашего врача, под наблюдением которого находился я и все члены моего отряда. Знакомое помещение медбокса. Стены, испускающие тёплый умиротворяющий свет. Полупрозрачное «яйцо» медкамеры.

— Ну что ж, всё в порядке, Флаэрти, — сказал Финли удовлетворённо, рассматривая голографический экран, усеянный закорючками, в которых черт мог ногу сломать. — Есть, правда, определённые отклонения.

— А что именно?

— Ну, как вам сказать. Расположение органов поменялось местами. Но все функционирует нормально.

— Ничего себе нормально! Как это вообще возможно?!

— Вы прошли, словно по ленте Мёбиуса и вернулись в ту же точку. Но расположение ваших органов стало зеркальным. Сердце теперь слева, печень — справа.

— Зеркальным? — я схватился за левую сторону груди, услышав торопливый, прерывистый стук. — Но у меня всегда сердце было слева, как у большинства потомков землян.

— Вот как? — Финли мягко улыбнулся, как улыбаются малышу или безумцу, только чтобы не рассердить и не расстроить. — Думаю, вы ошибаетесь. Последствия сильного переутомления.

В глубокой задумчивости я вышел из медбокса, медленно прошёлся по коридору. Лифт поднял меня на смотровую площадку. Прозрачный купол из стеклокона казался невидимым и не отделял от бездны, откуда смотрели бледные звезды.