Дилеммы XXI века

Во-вторых, информацию в научно-популярных периодических изданиях (французский «Science et Vie», американские «Scientific American», «Discover», «American Scientist», «Astronomy») далеко не всегда следует принимать на веру – хотя бы потому, что она зачастую имеет типичный налёт сенсационности, чтобы «было вкуснее». С этой целью живущие исключительно в какой-нибудь более или менее профессиональной голове идеи, проекты, надежды, или откровенно выдуманные под влиянием сиюминутной моды явления (квантовый компьютер, работающий в «безвременьи»), гипотезы, противопоставляемые важным достижениям того или иного направления науки, полученные не из исследовательского материала, а высосанные из пальца или взятые с потолка, можно найти на страницах таких периодических изданий, а в последнее время и «добраться» до их тематического пространства через Интернет. Очевидно, что новые гипотезы, укрепляющие сердцевину научной точки зрения, появляться должны, но не в ореоле разукрашенного и наглого рекламирования, которое заменяет надёжность экспериментов видением чудесно приближающейся эры «посткомпьютерных самоусовершенствований». Идеи, направленные к милитаризму и к исходящим из космоса угрозам нашей планете, а также панроботизационные пророчества вдалбливаются нам через глаза в головы, подобно тому, как корма впихиваются в тушки несчастных гусей: им – чтобы печень подверглась патологическому ожирению, нам – чтобы посмотрели, приобрели, прочитали и поверили. Ясно, что периодические издания, которые имеют особенно далёкое отношение к правде, я вообще не упоминаю. Но в то же время пристального внимания заслуживает ежемесячник «Природа» Российской академии наук, несмотря на фатальное падение тиража: с 80 тысяч во времена СССР до тысячи в настоящее время уменьшилось количество экземпляров, которое сейчас необходимо россиянам. Однако уровень публикаций не стал ниже. Кстати, печальная история российских учёных и науки сталинских времён обнажается и в «Природе» – ибо сейчас говорить об этом уже можно.

4

Таким образом, информации всё больше. Усиливается степень искажения и превознесения успехов точных наук (физики, космогонии, космологии), а если удастся клонировать мышей, овец или телят, наверняка последуют – я не осуждаю, а просто сообщаю – уверенные заявления, что медики скоро научатся выращивать не только человеческие органы, предназначенные для пересадки (или «запасные части»), но и целиком людей. Модной также является болтовня о подключаемых к нашему мозгу чипах, которые сделают из поедателей хлеба разносторонних гениев. Лично я от этого страдаю, так как подобные банальности загрязняют мне, как подключённому (К СОЖАЛЕНИЮ) к Интернету, сервер. Беда в том, что нет «электронного носа» для отсева пустых утверждений от тех, что со временем станут истинными, и тем самым каждый из нас обречён делать выбор, руководствуясь собственной интуицией. Могу привести конкретный пример такой интуиции. Исследования геномов выявили, что структурные гены, позволяющие синтезировать конкретные белки, составляют лишь несколько процентов от всех генов, а остальные 90 с лишним процентов названы «junk ДНК» – мусор, или ничего не кодирующие пассажиры-зайцы (по-немецки Trittbrettfahrer). Мне такая диспропорция между видами генов сразу показалась невозможной: что-то «мусор» делает – так я считал. Но в последнее время их называют уже по-другому. Это уже не «мусор», а «гены-микроспутники», выполняющие посреднические, но при этом конкретные и конечные функции: они сами не управляют синтезом белков (например, энзимов), результатом их деятельности является формирование конструктивной целостности организма. (Российские учёные, ещё не понимая, чему служит «мусор», назвали его элементом «концертной эволюции», так как длинные секвенции генов-микроспутников тождественно повторяются в геномах, как лейтмотив в симфонической партитуре.) Очень трудно предвидеть такой прогресс взглядов, основанный на результатах исследований, и трудно признать «прогностическую интуицию» чем-то, чему можно обучать. То, что «не всё» есть выдумка, кажется очевидным, но трудным для осознания, как твёрдый для разгрызания орех.

5