Дилеммы XXI века

Готовясь к открытию дискуссии, я не имел в своём распоряжении ничего лучше, чем мой последний роман «Осмотр на месте», что оказалось очень к месту, так как для развития общества придуманного мира (внеземной цивилизации, которая опередила нашу на каких-то тысячу лет в развитии, но двигалась приблизительно в том же самом направлении, что и мы) я приготовил искусственное русло, окружение, названное этикосферой. Задача этого искусственного окружения – реализовать запреты из декалога, действующие столь же неукоснительно, как и законы природы. Никто там не может причинить вред ближнему не потому, что всё подчинено законам внутренней нравственности, а потому, что это так же невозможно, как у нас, например, преодоление волевым актом силы тяжести или законов термодинамики. Речь шла о мыслительном эксперименте, который должен был показать, как далеко может продвинуться разум, использующий чисто технические средства для поддержания в обществе демократии, когда все традиционные ценности, усвоенные согласно директивам культуры и истории, прогрессируют в сторону своего низвержения в государстве «всёдозволительного благосостояния». Техническая сторона такого устройства мира, где этика становится неотъемлемой частью физики, в книге дана только фрагментарно, настолько, насколько этого требовал сюжет. Для себя я предварительно составил нечто вроде выписок из энциклопедии об этом мире, чтобы знать (или проинформировать самого себя), как можно дойти до такой обдуманной трансформации коллективной жизни, причём не обошлось без изложения вопроса «от начала мира», ибо я должен был приготовить и естественную, биологическую эволюцию тамошних разумных существ, и их эротику, непохожую на нашу, и религиозные верования и исторические перипетии, и основные философские системы и так далее, вплоть до стадии научно-технического прогресса с сопровождающим его ростом деструктивных и анархических тенденций.

Поэтому я изложил не сам роман, а фрагменты этой энциклопедии, от которой, однако, избавлю моих читателей, хоть была у меня какое-то время мысль об издании как раз этой самой энциклопедии и одновременно об отказе от её литературного воплощения. Может, когда-нибудь я объясню, почему я в итоге отказался от этого радикального намерения, но не сейчас, потому что дело в чём-то другом. Удивило меня то, что это видение физики с закреплённой этикой не показалось присутствующим настолько фантастическим, как мне самому, и что зачатки именно такой возможности они видели в различных тенденциях, скрытых в нашей современности как технические ростки или как человеческие подходы. (Со своей стороны подчёркиваю, то, что я показываю, я раскрываю как advocatus diaboli, ибо меня такое видение «принудительной утопии», «невидимой смирительной рубашки», нисколько не наполняет энтузиазмом. Конечно, роман был написан именно для того, чтобы показать, что «CORRUPTIO OPTIMI PESSIMA»[22], что якобы оптимальный проект социально-технического гарантирования одновременно благосостояния и свободы, ограниченной только барьером, сдерживающим зло, имеет довольно ужасные последствия.)