Дилер реальности

— Позволь, я расскажу тебе притчу, — говорит Суман. — Про златоперую птицу.

— Златоперую? Ну, давай.

— Она жила на прекрасной зеленой горе, мой принц. Каждый день она просыпалась в лучах восходящего солнца, взлетала на самое высокое дерево и пела от счастья, делясь им с лесными обитателями внизу. Но одна вещь не давала ей покоя. С этого дерева ей была видна другая, дальняя гора — еще выше и зеленее. Каждое утро думала златоперая птица про эту гору. А не лучше ли там? Не выше ли там деревья? А может, там тоже кому-то не хватает ее пения? И однажды она решилась. Много дней и ночей летела она к дальней горе, голодала, страдала от жажды и усталости, теряя свой блеск. И долетев, села на самое высокое дерево, собралась петь… Но не смогла. Голос покинул ее вместе с золотыми перьями и счастьем. А гора, до которой она добралась, оказалась точно такой же, как та, с которой она прилетела. Более того, с нового места ее старая гора казалась куда выше и прекрасней, чем новая.

— Это прекрасная притча, Суман. Но я уже принял свое решение. Пусть притчи рассказывают про меня! — отрезал принц.

— Притчи и будут рассказывать. Но зачем тебе для этого терять свои золотые перья? Разве плохо тебе здесь, в этом саду?

— Мне-то хорошо, а каково другим?

— Другие будут счастливы, услышав легенду про твои странствия. А ты будешь счастлив здесь. Счастливый принц — счастливый народ!

Принц задумывается.

— Вообще-то я порядочно проголодался, — наконец произносит он.

— Трапеза ждет тебя во дворце. И всегда будет ждать, покуда даришь ты крестьянам свое покровительство, а горожанам свою защиту. Ты на своем месте, Сиддхартха. И во дворце, и в умах людей. Ты — златоперая птица, без которой жизнь обитателей горы безрадостна и лишена надежды. Пой же! А скитания с горы на гору оставь суетным глупцам.

— Может, ты и прав, — сдается принц. — Ладно. Бродяг уже запустили в ворота? Пусть слуги перескажут им то, что вы записали. А потом я еще что-нибудь придумаю.

— Конечно, мудрейший! — восклицают Мара и Суман в один голос, помогая принцу подняться.

Он вперевалочку идет ко дворцу, не замечая, как его собеседники хитро улыбаются друг другу за его спиной.

Я выбираюсь обратно и бреду к месту, где оставила мать. Оказалось, та уже искала меня. Она получила от «добрейшего принца» горсть риса и еще одно манго. Но ни гроша ей не дали, и даже повидать кого-то, кроме дворцового слуги, у нее не получилась. Мама явно расстроена, хоть и пытается шутить. Она рассказывает мне, как много нового узнала от людей о добрейшем принце Гаутаме. Но я почему-то не хочу говорить ей о том, что видела. Чувство жалости к бедной доверчивой маме чуть не заставляет меня расплакаться.

— Смотри, какая красивая бабочка! — вдруг вскрикивает она.

Когда я ступила из подвала в горячий ночной воздух восьмого дистрикта, моя душа все еще оставалась в древнем саду. В котором на моих глазах произошло странное событие. Принц Сиддхартха Гаутама, ставший позднее Буддой, не выходил из дворцового сада, как гласили священные тексты. Я своими глазами видела хитрых лжецов, сочиняющих легенду про странствия принца-благодетеля. И самого «благодетеля» — пьяницу и пустозвона, отгородившегося от людских страданий в своем комфортном мирке. В реальности увиденного было сложно сомневаться! Я будто ощущала еще вкус манго, теплую пыль под ногами и мамину руку на своей щеке. Можно ли было сказать то же о религиозных текстах?

Хоть я и не была приверженцем буддизма, даже я ощущала какое-то сложное чувство — смесь разочарования, свободы от наваждения и щемящей горечи утраты. Прекрасная сказка о принце Гаутаме, который принес просветление людям, оказалась лишь сказкой… А как было на самом деле? Я посмотрела на очередь из буддистских монахов, терпеливо ждущих утра, чтобы соприкоснуться со своим просветленным учителем. Что испытают они? Может, их опыт в саду Гаутамы будет совсем другим? А что переживут в кабинке автоцеркви католики? Неужели их мессия тоже откажется взойти на Голгофу?

Вопросы теснились в моей голове, притупив смятение от странной смерти Каролины. Я больше не обвиняла в случившемся тебя. Это чувство заглушали другие эмоции. Не без сарказма я поздравила себя с этим и решила наконец-то позвонить тебе. Набрала номер. Ты не отвечал. Другой раз, третий. Попробовала все возможные способы связи. Ты будто испарился. Индикатор захода в сеть во всех приложениях показывал, что тебя не было онлайн… семнадцать часов.

Тревога резанула острым ножом. И вспомнились слова Игги. А что, если вслед за Каролиной неведомая угроза добралась и до тебя?

0020

Я чуть не выбежала на перекресток, пытаясь поймать такси. Я готова была мчаться к Игги и требовать объяснений, лететь к отцу за помощью, звонить в полицию и поднимать на ноги журналистов! Но, взяв себя в руки, остановилась. Паника — плохой советчик, я должна все как следует обдумать.

Я отшатнулась — возле меня резко затормозил черный кадиллак. Опустилось тонированное стекло, и чья-то смуглая рука с водительского места протянула мне телефон.

— Что это? — я оторопела от неожиданности.