Дилер реальности

– Разумеется, любовь. Ни деньги, ни любовь нельзя купить, зато их легко растратить. И деньги, и любовь делают нас честными: мы не врем ни когда платим, ни когда любим. Деньги и любовь – это самое большее, что мы можем дать другим, и самое большее, что можем у них взять.

Мы на некоторое время замолкаем. Он опять меня удивил. Неожиданно было услышать такие поэтичные слова от подобного увальня, в особенности если он – глава Финансового департамента.

– А теперь, Золтан, хочу предложить тебе выполнить небольшое упражнение. Точнее, три упражнения. Для начала я попрошу тебя оставить кошелек здесь, на скамейке. Все – и деньги, и кредитные карточки.

Делаю то, что он велит.

– Цель предстоящего упражнения – выяснить, как строятся твои отношения с деньгами. В данном случае нам предстоит узнать не то, как ты относишься к деньгам, а как они относятся к тебе. Первое задание очень простое: тебе предстоит найти денежную купюру в этом парке.

– А вы уверены, что она здесь есть?

– Не уверен, Золтан. Но ты должен ее найти. За пять минут.

– Но если все-таки ее тут нет…

– Тогда мне придется написать в своем отчете для Паоло и других акционеров, что ты не справился с простейшим заданием, – мягко перебивает меня он. – Некоторые из них даже обрадуются. Но ведь мы с тобой не хотим разочаровать Саула, который остановил на тебе свой выбор?

Несмотря на мягкость, Фо Ци явно не шутил. Вот это ставки! Особенно в свете моих утренних переживаний о деньгах мне вовсе не хотелось провалиться на подобной ерунде. Наматывая круги вокруг сада камней, я судорожно просчитываю в уме варианты, на случай неудачи в поисках. Украсть, выпросить, продать свой телефон, в конце концов. Всего пять минут! И тут мой взгляд падает на смятую бумажку мелкого номинала, валяющуюся возле урны.

Чуть ли не бегом вернувшись к скамейке, вручаю находку Фо.

– Теперь чуть усложним задание, – произносит китаец, сняв с себя шапочку и положив в нее купюру. – Тебе нужно найти еще одну купюру. Эта – мелкая, а ты должен принести мне крупную. Скажем, в двадцать сингапурских долларов. Можешь расширить круг поисков, но далеко не уходи. Даю тебе десять минут.

– Но крупные купюры на земле долго не залеживаются… – пытаюсь возразить я.

– Кто-то постоянно теряет деньги, а кто-то их находит, – отвечает он. – Значит, этим кем-то можешь быть и ты. Действуй, время идет!

Выйдя за пределы парка, я прохожу вдоль стен небоскребов, но, как и следовало ожидать, ничего не нахожу. Ни мелких, ни крупных купюр. Может, я их просто не замечаю, занятый своими лихорадочными мыслями? Тогда я вспоминаю простое правило: хочешь что-то найти – представь в деталях, как это «что-то» должно выглядеть. Я пытаюсь вообразить искомую купюру вплоть до мелочей: цвет, фактуру, портрет президента, смятый уголок. Спустя несколько минут поисков я действительно ее нахожу – сложенная вчетверо и придавленная сверху пустой пачкой от сигарет! Разворачиваю – целых пятьдесят долларов! Кажется, я наткнулся на наркоманскую закладку, но размышлять некогда. Одна минута на размен купюры у уличного торговца, и я гордо протягиваю двадцатидолларовую купюру Фо Ци.

– И наконец, третье задание, самое важное, – произнес он, приняв из моих рук деньги. – Не забывай, от этого задания зависит твоя судьба в нашей компании. Я хочу, чтобы ты принес мне монету.

– Что? Какую монету?

– Любую. Золотую, серебряную, медную.

– Монеты давно не используют – мне что, в музей бежать?!

– Даю тебе пятнадцать минут. Время пошло!

Пятнадцать минут – этого времени слишком мало, чтобы разработать план похищения музейного экспоната. Быстрым шагом я иду по парку, даже не пытаясь совладать со злобой. Чертовы Рамбаны и Фо Ци со своими коанами, чего они от меня хотят? Или чему именно пытаются научить?

Смех и оживленная болтовня заставляют меня оглянуться – неподалеку от фонтана фотографируется группа веселых японок, ярко накрашенных и одетых в традиционную одежду. Занятый своими мыслями, с завистью разглядываю их. Хотел бы я сейчас быть таким же беззаботным, а не выполнять абсурдные задания повернутого на буддизме финдиректора.

И тут я вижу монетки. Целая гроздь, нанизанная на нитку, украшает шею самой красивой из девушек. Я бросаюсь к ней. Что-то говорю, от волнения – на «синглише», мешая английские слова с малайскими и китайскими, тыкаю пальцем в монисто, умоляю, пытаюсь очаровать. Японка сначала меня не понимает, но, видимо, мое отчаявшееся лицо кажется ей настолько забавным, что она вдруг, прыскает, кланяется мне и снимает с себя ожерелье. Трясущимися руками я снимаю с нитки одну монетку, серебристую с дыркой посередине, рассыпаюсь в благодарностях и несусь в сторону скамейки Фо Ци.

И застаю там потрясающую картину. Фо сидит в позе лотоса, закрыв глаза и благодушно улыбаясь солнцу. На его лице разлились покой и умиротворение, руки сложены под обширным пузом. Он будто олицетворяет собой Будду и уж точно представляет собой привлекательную картину для туристов, которые, пока я бегал, накидали в стоящую на скамейке шапочку как мятых купюр, так и несколько блестящих монеток!