Дилетант

— Ясно. Когда Маша доберется до Елесенко, тот будет в экстазе.

— Почему?

— Она хороша собой. Блондинка. И вчера, когда она догнала меня на улице у мэрии, на ней было платье размером с носовой платок.

— Вот пусть Елесенко и оттянет на себя всю журналистскую страстность Марии. Чтобы она не слишком интересовалась нашими личными проблемами. Хотя…

— Что?

— Судя по статьям, эту девицу легче убить, чем заставить изменить курс. Настырная, вездесущая, язвительная.

— Так, только этого нам и не хватало! Местную прессу мы можем удержать от трескотни по поводу исчезновения Олеси и ребенка, а как бороться с любопытством москвички?

— Никак.

Игорь снова взялся за бутылку.

— Хватит! — отрезал Суворин. — Заканчиваем попойку.

— Мы же и не начинали, — удивился Игорь, но поставил бутыль на место.

— И все-таки ты распустился, зять. Держи себя в руках.

Игорь покаянно опустил голову.

— Страдаю, — напомнил он.

— Но я ведь тоже! — горько сказал Суворин.

— Ваша тактика подавления эмоций, Валерий Александрович, чревата саморазрушением.

— Разве?

— Конечно. Надо выпускать зверей на свободу, иначе они изгрызут вам все внутренности.

— Точно, грызут. Такая тоска меня гложет, Игорь! Если Олеся и Валерка не найдутся, то не знаю, как мне дальше жить.

— Я тоже. Столько лет ждал ребенка! И вот…

Суворин и Шведов погрузились в свои невеселые думы, как в бассейн с водой. Но если Валерий Александрович, оптимист по натуре, время от времени всплывал наверх и хватал ртом воздух надежды, то Игорь, с максимализмом молодости, опускался на самое дно отчаяния.

Сказать, что Олеся была абсолютно голой, нельзя — на ее лице все же оставалась губная помада. Туманная поволока, застилавшая взгляды парней, и их разинутые от вожделения рты свидетельствовали, что в последующие минуты биография Олеси пополнится еще одним приключением, вспоминать о котором ей будет и больно, и стыдно. Она вжалась в стену около кадки с развесистой искусственной пальмой, наивно пытаясь замаскироваться под кокосовый орешек. Не вышло! Гориллообразный соратник подлого Юры и сам Юра медленно подбирались к обнаженной модели, и остановить насилие мог, наверное, только спор между друзьями — кто будет первым. Но они и не пытались спорить на эту тему. Очевидно, роли в предстоящей забаве были давно распределены.

Три молниеносных мысли со звоном пронеслись в Олесиной голове — «Какая же я дура!», «Лучше умереть!», «Умирать нельзя, дома ждет Валерка!» сверкнули и погасли и сменились безразличием.

Заключительные па мужского стриптиза были приостановлены поворотом ключа в замке входной двери. Кинг-конг и Юра замерли, удивленно выпучив глаза, и перебросились вопросительными взглядами.

Дамы, которые появились в комнате в следующий момент, были очень выразительны. Хрупкая миниатюрная шатенка тихо светилась белой яростью, от брюнетки с выпуклыми формами можно было прикуривать. Электрические разряды наполнили гостиную, слышались отдаленные залпы артиллерии и треск миномета.

— Вика! — искренне удивился Юра. — Ты ведь на работе!

— Ты, я смотрю, тоже! — с ненавистью ответила рельефная брюнетка. Жаркий взгляд, который она метнула в Олесю, испепелял, кокосовая пальма рядом с голой путешественницей задымилась. Непонятно, в чем были виноваты Олеся и пальма, гром и молнии надо было посылать в сторону изобретательного мужа. Юра суетливо вертелся в поисках своих брюк.

Маленькая шатенка пока не говорила ничего. Но кинг-конг вдруг ощутимо уменьшился в размерах. Даже убийственно густая черная шерсть на его плечах, груди и ляжках как-то внезапно поредела, лишилась своей радостной лохматости.

— Ты только посмотри на них, Арина! — язвительно сказала Вика. Яда в ее голосе хватило бы на добрый килограмм лекарственных препаратов. — Наши преданные мужья! Уединились, негодяи, сняли девицу на пару часов! А ты, дрянь, хоть бы постыдилась! Да оденься же ты, мерзавка!

— Ну и хамка, — открыла наконец рот Арина. — Вик, она еще и улыбается!

Олеся на самом деле сияла белозубой улыбкой, не в силах бороться со своими чувствами. Она была готова целовать раздраженных мадам. Вот они удивились бы!

Олесе, конечно, и самой хотелось нацепить обратно свою одежду, но это было сопряжено с определенными трудностями: шорты, и блузка, и остальные детали валялись по всей комнате, а ползать по комнате, собирая предметы гардероба и сверкать незагорелыми частями тела перед разгоряченной публикой было как-то неудобно. Поэтому Олеся скромно пряталась за кадку.

— Ариша, — жалобно начал кинг-конг, которого уже надо было разыскивать с лупой на участке ковра между креслом и диваном и поднимать оттуда пинцетом, — ты только не подумай, что…

— Закрой рот, — металлическим голосом отрезала крошка Арина. — Я тебя пока ни о чем не спрашиваю.

Чувствовалось, что, когда Арина примется за допрос, ее мужу грозит знакомство с неповторимыми ощущениями — теми, что испытывали в инквизиторских подземельях упорные еретики и в гестаповских застенках молчаливые коммунисты.

Юра все же встретился со своими брюками.