Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

Зеленое навсегда затаилось в покрывале Земли, а Полярная звезда, которая с этого человеческого угла вообще не видна и совсем спокойно может сойти и за Южный крест, всегда висит себе там, и каждый может ее увидеть… Но остаться — не значит вернуться, ведь возвращаешься всегда куда-то в себя, остаться — это отделение и принятие, взятие и освобождение, сон Анастасии был свободным и перелетным, как у птиц, она пролетела некое расстояние и попала туда, где и осталась: она увидела притихшее белое здание с высокими эркерными окнами, отразившими солнечные лучи, два симметричных входа (или выхода?), зеркально разделенных дорожкой света между их стеклами, симметричные арки с колоннами перед ними, гонг, связанный с неизвестным механизмом, приводимым в движение в определенный час, увидела камень на краю скалы и себя на этом камне, завернувшуюся в мягкую песочного цвета одежду, увидела возвращенный морем мячик Виолы у одного своего колена и четвероногое, примостившееся у ее второго колена, уже совсем спокойное, и снова засомневалась, овца это или собака, а в руках у себя — свою карту, раскрытую на странице со словом melencolia II…

— Ну да, конечно, почему бы и нет, ведь доктор не ошибается.

И тогда тень собаки, похожей на овцу, отделилась от собаки, схватила этот лист и утащила его, а перед ее глазами раскрылась вся необъятная картина, вплоть до горизонта, лист превратился в отлетающее облако, появилось солнце, и на небо взошла бесконечная радуга…

И, развернувшись, тут же сжалась в маленький грецкий орешек, повторив все извилины мягкого вещества, закрытого в ее черепной коробке, проникла в нейрон, чтобы прорасти в рыхлой плазме ее неосознанных мечтаний и сделать их навсегда перелетными и подвластными лишь спокойному плеску моря, наконец-то приходящего в себя вблизи скалистого берега…

Анастасия открыла глаза и вздохнула. На меже между сном и бликами светотени наступившего дня, пробегающими по белым стенам комнаты, блеснула мысль… и осталась…

вот оно, необозримое время, мне снились светлячки…

вот оно, большое время, подумала Анастасия, и весь ее сон сконцентрировался в этом единственном обрывке мысли и проблесках света, хотя она уже не помнила ни Персея, ни Кассиопеи, ни Андромеды, ни Девы, преследуемой по небу Пегасом, ни Волос Вероники, ни звезд Цефея, оно наверное просто слилось с ее полюсом и беспрепятственно пульсировало в ее венах за пределами какой-либо возможности узнавания.

вот оно, большое время… нужно вернуть Виоле ее мяч…

и вместе с мерцающим утром, которое уже отмывало горизонт, а вместе с ним — и поверхность морской плоти, а заодно — и окно перед ее глазами, она начала возвращаться во время, наполненное часами, минутами, секундами…

— вы ведь знаете?

— да, знаю.

… и вернулась. День полностью проснулся, чистейший свет, а под окном в саду поют птицы.