Димитрий (СИ)

         Утверждают: Шуйского пытали. Он не выдал никого. Его присудили к смерти, братьев – к высылке из Москвы. Василия поставили на возвышение Лобного места. Воткнутая секира торчала обок от плахи. Порядок наблюдали стрельцы и конные казаки. Меж зубцов стен и из окон башен глядели  воины Кремлевского полка. Все казалось несокрушимым. Зрелище показательной казни возвращало к Иоанну.

         Петр Басманов зачитал стекшемуся с торговых рядов народу царскую бумагу:

- Великий боярин князь Василий Иванович Шуйский изменил мне, законному государю вашему Димитрию Иоанновичу. Коварствовал, злословил. Ссорил меня с вами, добрыми подданными. Называл лжецарем, хотел свергнуть с престола. За то осужден на казнь. Да умрет за измену и вероломство!

         Под треск барабана, опять заграничный образец. С Василия сорвали кафтан и рубаху. Тщедушный с некрасиво выпятившимся животом, поверх которого сверкал золотой крест и ладанка, Шуйский стоял перед толпой, готовый к смерти. Тонким срывающимся голосом Василий воскликнул:

- Братья, умираю за истину, за веру христианскую, за вас!

         Но вот из Константиново - Еленинских Кремлевских ворот показался всадник. То был чиновник, привезший помилование.

         Народ был разочарован. Позже внешне смиренный, внутри неумолимый Василий скажет, что его простил не Димитрий, уговорившая, мягкая сердцем царица-инокиня Марфа Нагая.

         Князей Шуйских Дмитрия, Александра и Ивана (Пуговку) выслали в Галицкий пригород. Отчины описали. Движимую рухлядь выставили на распродажу.

         Василий, неуспокоившийся, но ставший осторожным, был оставлен в столице. Он сидел в пустом Китай городском родовом доме, целовальники вывезли даже образа, с ненавидящей тоской глядя на громыхавшие телеги со снедью, шкурами, столами и лавками, провозимыми на торг. С сочувствием приезжали «патриоты»: князья Василий Васильевич Голицын, Куракин, Михайло Татищев и другие. Из святителей заезжали казанский митрополит Гермоген и епископ коломенский Иосиф. Увезенные иконы заменили новыми, еще лучшими.

         Убить Димитрия вызвался тот самый Шерефединов, который вместе с Молчановым прикончил Феодора Борисовича с матерью. Он взялся подговорить нескольких кремлевских стрельцов.8 января заговорщики явились во дворец. Нижняя стража спросила, куда стрельцы идут. Возник спор и драка, все были в подпитии. Шерефединов бросил остальных и бежал. Семерых схватили. Допрашивали, и они признались.

         Димитрий вызвал построиться Кремлевский полк. Выехав на коне, он сказал выстроенным рядам:

- Мне очень жаль вас. Вы грубы и нет в вас любви. Зачем заводите смуты? Бедная наша земля и так страдает. Что же вы хотите беспрестанными ссорами довести ее до конечного разорения? За что ищете меня погубить? В чем моя вина? – спрашиваю я вас. Вы говорите:  я не истинный Димитрий! Докажите, и вы вольны лишить меня жизни! Моя мать и бояре мне свидетели. Я жизнь свою ставил в опасность не ради своего возвышения, а чтобы избавить народ, впавший в крайнюю нищету и разорение от неумелого вороватого правления гнусных изменников. Меня призвал на вше спасение Божий перст. Могучая рука помогла мне овладеть тем, что принадлежит мне по праву рождения. Говорите прямо. Говорите свободно: за что вы меня не любите?

         Насельники Кремля, торговцы, проходящие зеваки и стрельцы пали на колена:

- Царь – государь, смилуйся! Мы ничего не знаем. Укажи. Кто нас оговаривает.

         Димитрий указал Басманову вывести перед строем семерых преступников. Те были без козырей, в разорванных охабнях. Жалко каялись.  Валили вину на Шерефединова. Ползали  в грязи и снеге под копытами коней.

         Димитрий молвил со вздохом:

- Вот они повинились и говорят, что все вы на меня зло мыслите.

         Случившийся на сходе астраханский владыка Феодосий затряс на Димитрия посохом. Посыпал анафемой. Царь сказал ему с сердечной болью:

- За что же ты прирожденного своего царя называешь Гришкой Отрепьевым? Позвать тебе Гришку? Он тут.

         Феодосий отвечал:

- Нам ведомо только то, что ты теперь царствуешь. Бог тебя знает, кто ты такой и как тебя зовут.

         Димитрий эффектно вздыбил коня. Соскочил на крыльце, бросил конюшему Нагому поводья. Поднимаясь в верхние покои, он видел в окно, как терзали заговорщиков. Слышал душераздирающие вопли, стоны. Димитрий сказал Басманову про самосуд:

- Ни чести, ни законности!

         Басманов сдержанно сказал, что по-другому с сим народом нельзя.  По просьбе царя, он сбежал по ступенькам вытащить из побоища астраханского владыку.

         И вот люди, подобно Басманову, связавшие судьбу и благополучие с Димитрием, взялись царским именем подавлять любое возмущение, зарождавшееся на Москве. Вырывали корни. В короткий срок самым распространенным наказанием стало – за истинное или мнимое оскорбление царского достоинства. Назови кто-нибудь царя не настоящим, тот и пропал. Подзуженная  сторонниками Басманова толпа устраивала уличные расправы,  уничтожая врагов. Среди прочих схватили дворянина Петра Тургенева и мещанина Федора, возмущавших против Димитрия, называвших его Антихристом и любимцем Сатаны. Московская чернь растерзала смутьянов, приговаривая:

- Умираете за дело!