Димочка (СИ)

Мало знакомые или случайные люди, или успевшие стать таковыми за пару часов, сами собой исчезали ближе к часу-двум ночи пятницы, совсем пьяных укладывали валетом в дальней комнате, а потерявшая бойцов компания перемещалась на кухню и вела долгие философские разговоры о смысле жизни, творчестве и т.д. Все ложились спать около пяти–шести утра, потом просыпались в районе обеда, снова скидывались и отправляли «гонцов» в лабаз за едой и выпивкой. «Гонцы» в пути успевали обзвонить своих друзей и рассказать им о квартире, где «все хорошо отдыхают». Так компания обновлялась и пополнялась свежей денежной кровью.

Френд любил квартирники. Ему нравилось общаться вот с такими случайными, подгоняемыми судьбой людьми, налаживать общение с теми, с кем бы он никогда не перекинулся даже парой фраз, если бы не «вынужденная посадка» с ее необходимостью ужиться на пару дней.

Я - нет. Я согласился остаться там только потому, что меня зацепил вид из окна. Не больше сотни метров до огней «ДЛТ» (как бы сказали сейчас – один из крупнейших супермаркетов, тогда – «Дом Ленинградской торговли» - прим. автора), полкилометра до ежедневной, внесезонной бессонницы Невского проспекта. Окно было огромным – от потолка до пола с металлическим внутренним заграждением, хотя и не на всю наружную стену. Сейчас так называемые «французские окна» - норма для элитных, прячущихся за заборами с устройствами слежения по всему колючему периметру новостроек. Но тогда бандит, у которого хозяева «квартирника» приобрели помещение, продолбал его на свой страх и риск.

Потом в этой гостиной с окном, пока он был в «местной командировке», конкуренты «положили» всю его небольшую семью: жену, пятилетнего сынишку и тещу. Помещение, несмотря на взвинченные до небес ценники на жилье в центре, удалось купить за полцены. Слишком часто оно мелькало в криминальной, еще не знающей цензуры начала двадцать первого века хронике с ее обязательной рабочей съемкой крупным планом изуродованных пулевыми ранениями трупов. Лица стыдливо прикрыты первой, попавшейся под руки тряпочкой, домашняя одежда не скрывает наготу и пол тел: что-то естественно, что-то разрезано судмедэкспертами, чтобы быстрее настрочить первичный отчет о причинах смерти.

Воскресенье. Наверное, это все-таки было оно. Два ночи. Мы проснулись с френдом от гулких, дребезжащих ударов в металлическую дверь. Впрочем, не только мы, но и все те, кто «завис» на эту третью ночь.

Никаких звонков в дверь. Только монотонный голос, срывающийся на петуха и сбивающийся, истеричный ритм от лихорадочных попаданий.

- Откройте, блядть, откройте. Пожалуйста.

Мы столкнулись лбами с остальными гостями в узком коридоре.

Один из хозяев квартиры прихватил на всякий случай молоток. «Глазка», как назло в двери не было. Рванул дверь на себя.

Ч.11.

Ты не вошел - ввалился внутрь. Споткнулся о невысокий дверной порог и упал на четвереньки на линолеум прихожей, которым застелили пол после содранного с мясом элитного дубового паркета прежних владельцев. Дешевый рисунок поцарапанной синтетики успешно имитировал его, а сам линолеум плодил по весне в своей войлочной составляющей китайских жучков, которые, подыхая под прицельно затушенными сигаретами или прокуренными пальцами, отчаянно воняли мятой.

Сначала мы подумали, что ты, как всегда, ужрался в дымину. Но тебя колотило так, как будто за окном был двадцатиградусный мороз, и алкоголем от тебя не пахло. Вся твоя одежда, модная футболка с рожей кого-то из политиков, уже летние льняные брюки, были пропитаны особым обильным холодным потом, который проступает, когда человек серьезно болен или чем-то смертельно напуган.

И еще у тебя была одышка, как при продолжительном беге у курильщика. Воздух со свистом врывался в легкие, с трудом проникал в них и оставался там надолго, чтобы потом они вытолкнули его обожженным горячим теплом, остающимся на поднесенной к твоему рту ладони.

Один из гостей, медик по образованию, на автопилоте полез ощупывать тебя и проверять реакцию зрачков. Одежда была необычно порвана в нескольких местах на груди. Четкие, хирургические надрезы, которые невозможно оставить при обычной пьяной драке. И бурые, уже впечатавшие их в кожу засохшей коробящейся коркой пятна.

- Помогите, парни, - бросил гость, пытаясь отодрать тебя от линолеума. Мы с френдом также на автопилоте потянулись поднимать тебя с пола.

- Дверь… закройте, - односложно прохрипел, наконец, ты. – Быстрее.

Хозяин квартиры так и бросил ее, распахнутую светлым пятном в полуосвещенную, исчезающую границей света на уровне дворового фонаря лестничную клетку, и теперь растерянно смотрел на тебя, продолжая сжимать по инерции молоток в руке.

В пролете, как в замедленной съемке, нарисовался смурной тип в костюмных брюках, рубашке и перекинутом через руку пиджаке. Под пиджаком в сжатом кулаке что-то блеснуло металлом.