Динь-Даг

- Спасибо, - сказал Алеша. - Я сохраню эту монетку на память о замечательном искусстве Германа Пинетти.

Алеша был в восторге, а Динь-Даг при его этих словах даже задрожал от горя и гнева. Ведь это его, Динь-Дага, должен был сохранить добрый и наивный Алеша. Кроме того, ведь монеты никуда не взлетали. Просто они ловко и незаметно для зрителей были опущены в потайной карман фокусника, а потом так же ловко и незаметно извлечены оттуда. В воздухе же сверкал световой фонтан из несуществующего серебра. И Динь-Даг никуда не взлетал. Иначе он упал бы куда-нибудь на ковер. Он, как и другие монетки, только побывал в потайном кармане ловкого фокусника. Но как об этом рассказать зрителям?

А удовольствие Динь-Даг все-таки имел - он посмотрел цирк, народ и чуточку представления. Помощница чародея передала Динь-Дага какой-то нарядной зрительнице, а та равнодушно сунула его в лакированную сумочку, насквозь пропахшую духами. Динь-Даг, должно быть, устал и потому преспокойно уснул на батистовом платочке. Проснулся он только в трамвае, небрежно переброшенный с мягкого батистового платочка в жесткую, переполненную деньгами сумку кондуктора. А Алеша в это время уже сладко спал и в восхитительном сне видел построенный им могучий межпланетный корабль.

Жизнь продолжается

Жил в этом северном портовом городе доктор Степан Ермолаевич. В городе он был известен, даже знаменит. Стоило Степану Ермолаевичу появиться на улице, как его немножко старомодная касторовая шляпа уже почти не опускалась на большую плешивую голову. Его все приветствовали - дети, пожилые люди и старики. Он раскланивался, держа шляпу в руке.

Старый доктор жил здесь много лет, и его в лицо знал весь город. Степан Ермолаевич был человеком строгим и в то же время очень добрым и приветливым. Как-то странно уживались в его душе жесткость и нежность. Он был главным хирургом больницы. И работая с ним, молодые врачи, сестры и сиделки-нянюшки знали и слезы и радости.

Было уже заполночь. Степан Ермолаевич и его ближайший друг молодой профессор в домашнем кабинете доктора играли в шахматы. Выиграв друг у друга по одной партии, противники уже играли третью, решающую. Они вошли в азарт, и у каждого в голове строились грандиозные планы.

- Вот сейчас-то я вам устрою Сталинград! - воскликнул Степан Ермолаевич и далеко передвинул свою ладью. Он весело, по-детски улыбался.

- А я вам шах объявляю, коллега, - ответил профессор и рванулся буйногривым конем к докторскому королю.

Степан Ермолаевич задумался, и в это время зазвонил телефон. Доктор знал: в такой поздний час могут звонить только из клиники.

И он не ошибся. В больницу поступил в тяжелом состоянии новый больной. Требуется срочная операция.

- Присылайте машину, - сказал Степан Ермолаевич в трубку. - Как нет машины? Ах, шофер заболел? Ну, ладно, приду пешком. Такси не надо, наждешься вашего такси.

Он положил трубку и встал.

- Завтра доиграем. Или, может быть, сейчас сдадитесь? - лукаво спросил доктор.

- Нет, - не согласился профессор. - Все преимущества на моей стороне. Сталинград-то вам, коллега, будет. Значит, оперировать? Возьмите меня с собой ассистентом.

- Куда вы? - изумился доктор. - Пешком идти надо, наш шофер заболел. Шоферы имеют право болеть, а мы, лекари, болеть не имеем права. Это уж совсем плохо, когда врач болеет. Парадокс! Ну пойдемте, если хотите. Только, может быть, надолго застрянем. Человек в тяжелом состоянии! Человек!

Они вышли на улицу, притихшую и пустынную. Степан Ермолаевич рассказывал молодому профессору, как он в давние времена работал земским врачом и пешком исходил весь уезд. В городе была тишина, и два друга спокойно шли и мирно беседовали... Но вдруг...

- Доктор, - радостно крикнул профессор, - трамвай идет!

И в самом деле, их нагнал трамвай.

- Вот это удача! - восхитился Степан Ермолаевич, в рассеянности подавая кондуктору рубль. - Трамвай словно специально для нас подошел.

Сонная кондукторша не обратила внимания на слова доктора и вместе с билетами подала ему сдачу. Она ведь и не подозревала, куда торопятся эти два человека. Она была молодая, здоровая и никогда не ходила по врачам. Должно быть, потому кондукторша и не знала Степана Ермолаевича.

А доктор положил билеты и сдачу в карман, сел на лавочку и продолжал рассказывать молодому профессору о своей врачебной практике в молодости. Он тоже, например, не знал, что в кармане его плаща сидит Динь-Даг. Из обрывков разговора доктора и профессора Динь-Даг понял, что эти двое людей едут спасать человека.

"Значит, и я увижу, как они будут делать операцию", - подумал Динь-Даг с восторгом.