Динь. История одной волчицы (СИ)

На западе же, возле земли не было видно ночи из-за Серых Волков, шагающих стройными рядами, безмолвных и неумолимых. Что оставалось за их спинами, никто не знал, но каждый чувствовал: ничего. Первозданная пустота. Не было смысла умолять их или склонять на свою сторону, они были не земными созданиями, они были самим роком.

— Рано или поздно они совсем не оставят нам места для битвы, — заметил Тристан, вглядываясь в Туман, — мы столкнемся с Черными морда к морде, а тех, кто выживет, из нас или из них, не важно, испепелят эти создания.

Аграэль держал нос высоко, как и полагалось советнику, но сидел неестественно прямо, было видно, что он напряжен и напуган.

— Как ты думаешь, — спросил он у Тристана, — кто они?

Он кивнул туда, где колыхалось зыбкое марево серой стаи.

— Не знаю. Ничего. Ни единой зацепки во всей волчьей истории. Ступай, Аграэль, проверь воинов и отдыхай, завтра будет еще один трудный день.

Когда советник ушел, Тристан тяжело вытянулся на холодном камне и закрыл глаза. Кровь пульсировала у него перед веками. Они отступали, только отступали, и все равно — потеряли много воинов. Потери Черных по сравнению с их были ничтожны. Неведомым волкам, сотканным из тумана не добраться до живых — никого не останется. Тристан вел войско на смерть, и мысль о том, что земли все равно не достанутся Черным, Волкам не утешала его.

Динь сидела, опустив голову. Глаза ее были закрыты, но она не спала. В ушах все еще стояли стоны раненных волков, но сейчас было тихо. Холод и стесненность целителей в травах сделали свое дело, многих раненных они просто потеряли. И ничего не могли сделать с этим, совсем ничего. Порой, они лишь выступали утешением для умирающих, шептали глупые бесполезные слова… Или облегчали их страдания соком смертоцвета. Здесь это растение называлось именно так. Каждый раз, когда Динь вкладывала в глотку очередному волку снег, смоченный ядом, она вспоминала Хельвингу и свои глупые вопросы.

«Ты когда-нибудь убивала?..»

Это было давно, в прошлой жизни. И вот, теперь она убивает сама.

Целители позади еще шептались о чем-то, но вскоре уснули. Динь же не могла спать. Она пробовала ложиться, но судорога сводила ее тело, перед глазами вставал алчный алый взгляд Гаера, и она словно проваливалась в какую-то яму и тут же открывала глаза, слабея от ужаса.

Раздался тихий шорох — это Вент шел к ней, волоча по снегу крыло.

— Как ты? — спросил он, голосом, совсем не похожим на свой обычный, насмешливый. Динь неопределенно качнула головой.

— Я вижу его… — прошептала она, — мы встретились взглядами, и я увидела его… И он тоже меня увидел. Он совсем как я, только черный…

Вент встревоженно шевельнул перьями:

— У вас нет ничего общего… Динь, ты же не думаешь?

— Не думаю, — солгала она. Лгать Стерну становилось все проще, — пока не думаю.

Но на самом деле — думала. Мучительно, каждую секунду. Думала, когда запихивала мох в раны, думала, когда смачивала пасти волков талым снегом, думала, когда убивала Смертоцветом.

Она нужна ему, это известно. Он хочет убить ее, уничтожить. Для этого он прислал Иту, и бедная Ита погибла, сброшенная со скалы. Для этого он отправил отряд за ней на скалы, но она улизнула через ход, показанный Гиро. Рано или поздно его волки найдут ее и убьют… А если нет — это сделает Туман.

Динь отгоняла от себя эти мысли весь день, она старалась убедить себя в том, что все это — неправда. Но, волчье чутье слишком явно подсказывало ей, что это — конец. Конец их жизней, их земель, их мира. Она чувствовала конец подушечками лап, и знала, что его чувствуют все, пусть никто не знает, откуда он взялся и почему.

Но что еще хуже — она чувствовала, что Гаер ей нужен. Они должны были сойтись: белое и черное. Ее душа искала встречи с его душой отчаянно, то ли как смерти, то ли как возможности доказать, что свет сильнее тьмы. Вся ее жизнь — Динь понимала это ясно, была лишь для того, чтобы сойтись с Гаером в последней схватке, где кто-то из них должен победить другого, прежде чем мир умрет и заберет с собой обоих.

В его взгляде она за ту пару секунд увидела не только жажду ее смерти, но и любопытство, и страх. Он не пошел к ней — отправил убийц, желая отмахнуться от своих мыслей, избавиться от волчицы. Но Динь знала, если она выйдет сама, Гаер не откажется от встречи.

И если только ее отвага хоть что-то значила, она не могла отказаться от последней встречи и трусливо умереть от клыков убийц.

— Динь, ложись, — Вент потянул ее клювом за шерсть, — он не придет к тебе, обещаю. Спи.

Волчица неохотно подчинилась. Ей казалось, Стерн лжет, но как ни странно, взгляд Гаера действительно исчез из ее разума, и она провалилась в глубокий черный сон под свист ветра.

— Спи Динь, спи… — шептал Вент, глядя на исхудавшую морду волчицы янтарным свирепым взглядом, — нам осталось недолго. Конец пути близок, и он удивит тебя…

— Встаем! — рычали Аграэль и Тристан, — просыпайтесь!

Кто-то пронзительно визжал рядом, и Динь немедленно поднялась. Целитель, который будил ее, поспешно отскочил.

— Что случилось? — спросила она. Целитель указал мордой в сторону: