Дина

— Нет, — ледяным тоном чеканит Камиль. — Этот автомобиль был привезен из Европы практически новым. Его продавал мой знакомый, которому срочно понадобились деньги.

С тем, что конфликтная энергия исходит от нас обоих, быстро успокоиться у меня не получается. Мне нужно ковырять больную тему глубже, пока я не докопаюсь до истины. Тем более, что на главный волнующий меня вопрос, отрицательного ответа я пока не получила.

— Поэтому ты меня отговаривал от красного мерседеса? Потому что он был битым и восстановлен кое-как?

— Я настаивал на белом, потому что у него лучше комплектация и потому что небитый автомобиль всегда лучше битого. Думаю, это и так понятно.

— Тогда почему ты не занимаешься небитыми авто? Для чего заполонять рынок заведомо некачественным товаром? Кругом и так полно хлама. Я думала, ты придерживаешься другой идеологии.

Камиль багровеет.

— Во-первых, мы не продаем хлам, а даем возможность купить добротный немецкий автомобиль в максимальной комплектации по цене базовой. Во-вторых, не нужно учить меня, как и на чем мне строить свой бизнес. Идеологические проповеди прибереги для кого-то другого.

— Ладно, — с мнимой покорностью соглашаюсь я, тогда как внутри все клокочет от возмущения. — Я задам еще один вопрос. Но ответь на него честно.

— Не помню, чтобы когда-то тебе врал, — отрезает он.

— Врать, может быть, и не врал, но и правды не говорил.

— Ты вопрос задавать будешь?

— Это правда, что в прошлом вы с бородачом угоняли машины, перебивали номера и продавали?

До этой минуты я и сама не осознавала, что этот разговор будет иметь для меня такую важность. Даже мышцы сводит от напряжения, пока я жду, что Камиль мне ответит.

— Да, — произносит он после короткой паузы, холодно глядя мне глаза. — Не знаю, почему тебя вдруг это заинтересовало. В моем прошлом бывали вещи и похуже.

Внутри меня что-то падает. Кажется, я рассчитывала, что Камиль станет все отрицать. В таком случае я бы безоговорочно ему поверила. И про битый хлам бы забыла.

— Почему меня это заинтересовало? — переспрашиваю я дрожащим от напряжения голосом. — Может быть, потому что каждый день вижусь с тобой, разговариваю по телефону и занимаюсь сексом? Потому что мне не все равно, с человеком каких моральных качеств меня связывают отношения?

— И что этот факт говорит обо мне, как о человеке? — переспрашивает он, откидываясь на спинку кресла. Словно подчеркивает тем самым отчуждение между нами.

Однако сейчас меня это нисколько не смущает. Потому что я точно знаю, что права, а он нет.

— Многое, Камиль. Например, то, что способен украсть имущество другого. Взять вещь, которая тебе не принадлежит.

— Ты всерьез так думаешь?

— А что мне еще думать, если ты сам только что подтвердил факт угона чужих автомобилей? Или ты считаешь, что угон и воровство — это не одно и то же?

— А ты, видимо, решила прочесть мне лекцию о нравственности? — впервые за долгое время Камиль повышает голос. — Ты опоздала с ней лет примерно на двадцать.

Скрестив руки на груди, я отворачиваюсь к окну. Меня буквально разрывает от возмущения и неприятия. Отвратительно. Я так гордилась своей работой в автосалоне, восхищалась тем, как Камиль ведет дела, но, оказывается, его бизнес — вовсе не плод упорного труда. Они с Булатом просто взяли и обворовали людей, чтобы его начать.

— Я так понимаю, ужинать сегодня мы не пойдем? — спрашивает Камиль спустя минуту.

Я мотаю головой. Выскакивать из машины и убегать я больше не планирую, а вот молча доехать до дома и подняться к себе в квартиру одной — да.

53

— Я сегодня собираюсь прогуляться по центру. Погода классная. Говорю на всякий случай — вдруг твой мужчина сегодня занят, и ты захочешь присоединиться.

— Присоединюсь с удовольствием, — проигнорировав упоминание о «моем мужчине», я одариваю Алину дежурной улыбкой. — Можно будет даже где-нибудь посидеть. Я никуда не тороплюсь.

— Супер! — просияв, она с готовностью выкладывает на стол косметичку. — Я по этому случаю даже накрашусь. Вы, кстати, не поругались со своим?

Вряд ли то, что мы с Камилем вот уже два дня не видимся и не разговариваем, можно назвать ссорой. Скорее, идеологический конфликт на почве разнящихся понятиях о морали. После того разговора в машине он довез меня до дома, и я, как и планировала, поднялась к себе одна. Впрочем, Камиль не настаивал на том, чтобы составить мне компанию, и молча уехал. Самое паршивое в этой истории, что я понятия не имею, как мы на этот раз придем к согласию. Я по-прежнему считаю, что обворовывать людей — занятие отвратительное, а Камиль явно так не считает. Поступаться своими принципами я не готова и на поклон первой не пойду. И что-то подсказывает мне, что и Камиль на этот раз не сделает первый шаг. Во-первых, он не считает себя виноватым, а во-вторых, дал понять, что устал за мной бегать.

— Нет, не поругались, — бормочу я и с новым рвением вглядываюсь в ноутбук, имитируя глубокую занятость. — Расскажи, лучше, как там проходят твои свидания с мистером Мускул.