Дина

Поколебавшись пару мгновений, я решаю сказать правду. Алина производит впечатление человека адекватного, а мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться. Отчего-то сейчас я ощущаю себя маленькой и беззащитной. Обычно я знаю, чего хочу, и иду к этому, не сомневаясь. А сейчас потерялась в собственных чувствах и желаниях.

— Старичок предложил мне возглавить филиал в другом городе. Дал на раздумья сутки.

Сказав это, я слежу за реакцией коллеги. Наверное, наморщи она нос и протяни «ну-у-у-у, такое себе предложение», я бы испытала облегчение и подумала, что надо отказаться. Но в глазах Алины сияют неверие и восторг.

— Ни фи-га се-бе! Это он Воронина убрать хочет, чтобы назначить тебя?! Охренеть, Дина! Это же так круто!!!

— Думаешь? — осторожно переспрашиваю я.

— Да конечно! Ты бы его видела. Он раньше у нас руководил продажами, а потом Погорельцев его там директором назначил. Валька туда на месяц стажироваться ездила. Сказала, у него там и мерс корпоративный, и квартира суперская в центре.

— Да, Виктор об этом упомянул. И про машину, и про квартиру, и про хорошую зарплату.

— Ну а чего ты такая расстроенная? Давай соглашайся. Потом меня к себе работать заберешь личным помощником. — Алина заговорщицки мне подмигивает и тут же спохватывается: — А, поняла. Ты из-за переезда переживаешь. Что твой тебя не отпустит.

От такого нелепого предположения я возвожу взгляд к потолку. Что значит Камиль «не отпустит»? Я же не его несовершеннолетняя дочь, чтобы меня куда-то не отпустить. Тут важно мое решение.

— Я не расстроенная, а задумчивая. — Напряжение внутри достигает максимума, заставляя меня встать. — Домой поеду. Еще раз извини, что не составлю компанию. Сейчас не до этого. Надеюсь, ты понимаешь.

— Да понимаю, конечно, ты что! — заверяет Алина, в очередной раз подтверждая звание классной девчонки. — И можешь не переживать: все, что ты сказала, останется между нами. У нас в офисе опасно сплетничать.

— Спасибо тебе. — Не сдержавшись, я делаю шаг вперед и коротко ее обнимаю. Не каждый умеет вот так без какой-либо зависти порадоваться за коллегу. Останься я в этом офисе, мы бы наверняка смогли бы стать настоящими подругами.

Однако от разговора с Алиной растерянность никуда не делась, и дорогой домой я решаю позвонить маме. Собственное состояние меня настораживает. Вместо того, чтобы радоваться открывшимся перспективам, я чувствую странную тоску. Словно сижу в поезде, везущем меня в неизвестность, и знаю, что обратно никогда не вернусь.

— Как дела, Динуль? В кои-то веки сама позвонила.

— Привет. Все хорошо у меня. Сегодня предложили стать генеральным директором филиала. Машину корпоративную выделят и квартиру дадут. Только нужно переехать.

— Да ты что?! — мамин голос звучит взволнованно. — Это твой нынешний шеф предложил? А переезжать нужно далеко?

— Да нет, не очень. Примерно восемьсот километров.

— Уф… Я уж было испугалась… Вдруг на другой конец света.

— Ты так говоришь, как будто я уже согласилась.

— Ну, так ты согласишься, наверное? Или думаешь еще?

— Пока думаю.

— Тогда точно согласишься. Ты же у меня великая карьеристка.

— Звучит, как оскорбление, — сипло смеюсь я.

— Да ты, что, Дин? Нет, конечно. Я наоборот очень тобой горжусь. Что не побоялась переехать, и что люди тебя ценят, и что хорошие деньги зарабатываешь. Очень-очень горжусь. Я вот всю жизнь трусихой была, поэтому на старости и лет и копошусь в саду жопой кверху. А ты другая. С большим будущим.

От такого неожиданного и совсем несвойственного маме признания к горлу подкатывает слезливый ком. Я в последнее время такой сентиментальной стала — просто жутко.

— Спасибо, мам. Извини, мне по второй линии долбят. Позже наберу, ладно?

Это вранье, и на деле позвонить хочу я сама. Дрожащим пальцем я тычу в иконку с номером Камиля на рабочем экране и, прижав трубку к уху, жду.

— Слушаю.

— Погорельцев предложил мне должность генерального директора в другом городе, — выпаливаю я с ходу. — Я думаю согласиться.

— Поздравляю, — сухо звучит через паузу. — Это все?

От острой вспышки боли, пронзившей грудную клетку, я прикрываю глаза.

— Да, это все.

Моя рука безвольно падает вниз с зажатым телефоном. Надеюсь, я успела закончить вызов, и Камиль не услышал мое жалкое всхлипывание.

55

Наверное, еще ни разу в жизни мне не было так плохо. Словно этому ощущению требовалось дозреть. Когда я страдала по Камилю после своего дня рождения — то была, скорее, апатия, ведь я по-настоящему и не верила, что он мой, а значит, и расставание не ощущалось так остро. А сейчас эмоции на пике. Потому что наш короткий телефонный разговор и его равнодушное «Что-то еще?» прозвучали как признание в том, что он поставил на нас крест.

Некоторые происшествия теряют свою важность перед лицом событий более масштабных. Ссора из-за битых авто кажется теперь смехотворной. Какая разница, чем когда-то занимался Камиль и чем занимается сейчас, если мы больше никогда не будем вместе?