Динамика бессознательного

[711] Пациент страдает нервическими желудочными симптомами, которые проявляются в болезненных спазмах, как при состоянии голода. Анализ выявляет у него инфантильную тоску по матери, так называемый материнский комплекс. Благодаря обретенному пониманию симптомы исчезают, но остается тоска, которую не победить простым объяснением – мол, это не что иное, как инфантильный материнский комплекс. Прежняя разновидность квази-физического голода и квази-физической боли теперь превращается в психический голод и психическую боль. Человек тоскует по чему-то, но осознает, что было бы совершенно ошибочно принимать это чувство за тоску по матери. Неумолимая и неутоленная тоска его снедает, и справиться с этой задачей куда труднее, чем свести невроз к материнскому комплексу. Тоска настоятельно требует внимания, порождает мучительное ощущение пустоты, которое время от времени забывается, но которое нельзя преодолеть силой воли. Она возникает снова и снова. Поначалу врач не понимает, откуда она берется и о чем пациент, собственно, тоскует. Предполагать можно многое, однако наверняка известно лишь одно: за пределами материнского комплекса нечто бессознательное выражает таким образом свое требование независимо от сознания и продолжает стоять на своем, невзирая на все попытки его унять. Это нечто я и называю автономным комплексом. Это источник той движущей силы, которая прежде поддерживала инфантильные притязания на мать, тем самым вызывая невроз, поскольку сознанию взрослого приходилось отвергать и вытеснять такие детские требования как неприемлемые.

[712] Все инфантильные комплексы в конечном счете оказываются автономными элементами бессознательного. Первобытный разум всегда считал эти элементы странными и непостижимыми и, персонифицируя их в духах, демонах и богах, пытался исполнить их требования посредством сакральных и магических обрядов. Верно признавая тот факт, что этот голод или жажду нельзя утолить ни едой, ни питьем, ни возвращением в материнскую утробу, первобытный разум порождал образы невидимых, ревнивых и назойливых существ, более влиятельных и опасных, нежели человек, обитателей незримого мира, столь тесно все же переплетенного с осязаемой реальностью, что некоторые его духи способны селиться даже в нашей кухонной утвари. Духи и колдовство – почти единственные причины болезней у дикарей. Автономное содержание проецируется первобытным разумом на эти сверхъестественные фигуры. С другой стороны, наш мир полностью освобожден от демонов, однако автономные элементы и их требования никуда не делись. Отчасти они выражают себя в религии, но чем больше религия рационализируется и «размягчается» (а это почти неизбежная ее участь), тем извилистее и таинственнее становятся тропы, по которым в сознание все-таки проникают элементы бессознательного. Чаще всего образчиком выступает невроз, хотя мало кто этого ожидал. Под неврозом обычно понималось нечто незначительное, quantite negligeable[526]

с медицинской точки зрения. Но, как мы убедились, это большая ошибка. Ибо за неврозом скрываются те могучие психические воздействия, которые определяют нашу установку и ее направляющие принципы. Рационалистический материализм – установка, которая, по-видимому, не вызывает подозрений – есть на самом деле психологическая противоположность мистицизма, тайный противник, которого надо победить. Материализм и мистицизм суть психологическая пара противоположностей, подобно атеизму и теизму. Это враждующие братья, два различных способа справляться с господствующим влиянием бессознательного, и один идет путем отрицания, а другой – путем признания.

[713] Поэтому если меня попросят назвать самый существенный вклад аналитической психологии в наше мировоззрение, я скажу, что это признание наличия бессознательных элементов, которые выставляют требования, не подлежащие отказу, или оказывают влияние, с каковым сознательному разуму volens nolens[527] приходится считаться.

[714] Наверняка все мои предыдущие рассуждения покажутся неудовлетворительными, если я оставлю без определения нечто, именуемое мною автономными элементами, и не предприму ни малейшей попытки изложить эмпирические выводы нашей психологии относительно этих элементов.