Динамика бессознательного

[751] Тем самым проблемы приводят к состоянию сиротливого одиночества, в котором мы ощущаем себя брошенными природой и влекомыми к повиновению сознанию. Иного пути у нас нет, мы вынуждены прибегать к сознательным решениям и действиям там, где ранее полагались на естественный ход событий. Следовательно, всякая проблема сулит шанс на расширение сознания, но одновременно заставляет забывать о детской неосознанности поступков и вере в природу. Эта необходимость есть чрезвычайно важный психический факт, который превратился в сущность одного из символических столпов христианского вероучения. Мы жертвуем простым, естественным человеком, тем бессознательным и бесхитростным существом, чья трагическая карьера началась с поедания райского яблока. Библейский рассказ о падении человека показывает обретение сознания как проклятие. Действительно, так оно и есть, ибо именно в таком свете мы первоначально воспринимаем каждую проблему, расширяющую наше сознание и все сильнее отдаляющую нас от рая бессознательного детства. Все мы охотно поворачиваемся спиной к собственным проблемам; стараемся, если получается, вообще не упоминать о них или, лучше, отрицать их существование. Мы хотим жить просто, гладко и уверенно, а потому проблемы для нас – запретная тема. Мы желаем определенности, а не сомнений; результатов, а не экспериментов, словно не замечая, что определенность возникает только через сомнение, а результат есть следствие эксперимента. Искусное отрицание проблем не означает твердой веры; напротив, требуется более широкое и глубокое осознание, чтобы наделить нас определенностью и ясностью, в которых мы настоятельно нуждаемся.

[752] Это вступление, пускай оно слегка затянулось, кажется мне необходимым для прояснения предмета нашего обсуждения. Сталкиваясь с проблемами, мы инстинктивно сопротивляемся желанию вступать на путь, что ведет сквозь неизведанный мрак. Нам нужны только несомненные результаты, но мы совсем забываем, что такие результаты возможно приобрести, лишь войдя в темноту и снова из нее выйдя. Для проникновения во мрак следует собрать все силы просвещения, доступные сознанию; как уже отмечалось, не исключено, что придется даже предаться спекуляциям. Ведь мы, изучая психическую жизнь, неизбежно натыкаемся на принципиальные вопросы в частных «владениях» самых разнообразных областей знания. Теологов мы беспокоим и раздражаем ничуть не меньше, чем философов; врачей – ничуть не меньше, чем воспитателей; отваживаемся даже двигаться на ощупь во владениях биологов и историков. Столь экстравагантное поведение объясняется не самоуверенностью, а тем обстоятельством, что человеческая психика есть уникальная комбинация факторов, которые одновременно выступают предметами исследования для разных направлений науки. А последняя как таковая порождается самим человеком и его специфической психической конституцией. Она является симптомом нашего психического.

[753] Потому, стоит нам задаться неизбежным вопросом «Почему человек, вопреки повадкам животного мира, вообще имеет проблемы?», как мы запутываемся в затейливом переплетении идей, что создавались на протяжении столетий усилиями многих тысяч проницательных умов. Не стану взваливать на себя сизифово бремя и стараться распутать этот клубок противоречий; постараюсь только внести свой скромный вклад в копилку способов, какими человек отвечает на этот важный вопрос.

[754] Без сознания проблем не существует вовсе. Значит, нужно поставить вопрос иначе и спросить: «Как вообще возникает сознание?». На этот вопрос никто не может ответить с уверенностью, зато мы имеем возможность наблюдать за малыми детьми, у которых формируется сознание. Это по плечу любому внимательному родителю. Видим мы следующее: когда ребенок начинает узнавать кого-либо или что-либо, то есть когда он «познает» человека или предмет, нам он кажется сознательным. Недаром, уж поверьте, в раю именно древо познания вырастило «запретный» плод.