Динамика развития языковой способности и речевой компетенции носителей русского языка. Региональное экспериментальное исследование

В монографии Н.И. Бересневой, Л.А. Дубровской и И.Г. Овчинниковой (1995), посвященной изучению ассоциативного значения в онтогенезе, дан подробный аналитический обзор литературы по проблеме специфики детских ассоциаций [Береснева, Дубровская, Овчинникова 1995: 74–75].

Большое теоретическое значение имеет исследование развития значения полисемантичного слова у ребенка, предпринятое Т.М. Рогожниковой [Рогожникова 1986]. Важна построенная ученым принципиально новая модель развития значения слова у ребенка, согласно которой «развитие значения слова в индивидуальном сознании в условиях нормы представляет собой единый и постепенный процесс, аналогичный восхождению по спирали с увеличивающимися по мере восхождения диаметрами витков» [Рогожникова 1986: 13].

Отмеченные выше аспекты психолингвистических исследований привели к пониманию языкового сознания как моделируемого объекта – совокупности «образов сознания, формируемых и овнешняемых при помощи языковых средств – слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, текстов и ассоциативных полей» [Тарасов 2000: 26]. Не малая роль в таком овнешнении принадлежит текстам, созданным в результате реализации разных мотивов речевой деятельности. Ассоциативные и иные поля, полученные в экспериментах, проявляют одни фрагменты и одни механизмы языковой способности пишущего. Психолингвистический и когнитивно-дискурсивный анализ текстов, созданных на заданные темы, может служить материалом для моделирования компонентов языковой способности, отвечающей как за текстообразующие стратегии, так и за ряд иных когнитивных операций. Кроме того, тексты, как и семантический и ассоциативный эксперименты, – источник информации о развертывании языковой способности в онтогенезе и состоянии речевой компетенции.

Моделирование состояния языковой способности и речевой компетенции говорящего непосредственно связано с интерпретацией указанных феноменов в качестве компонентов языкового сознания индивида [Бутакова 2004: С. 25–39; Бутакова 2005: С. 244–255, Леонтьева 2010: 24–35]. Методологическая база для описания их взаимосвязи все та же – теория речевой деятельности и когнитивно-психолингвистическая теория сознания. В них содержится определенное понимание связи языка, сознания, деятельности, речевой деятельности, речевой способности.

Понимание феноменов языковой способности как динамического, постоянно усложняющегося механизма, принадлежащего языковому сознанию индивида, обусловливает необходимость разработки лингвистами современных способов диагностики ее состояния. Так, еще Л.В. Щерба говорил о психофизической основе, обусловливающей готовность индивида к речемыслевосприятию и порождению [Щерба 1974].

Определения феномена в рамках разных школ не противоречивы. Языковая способность понимается как система потенциальных языковых представлений (Л.В. Щерба), потенциальная готовность носителей языка к пониманию и производству речи (Г.И. Богин), устройство, предназначенное для осуществления определенных процессов, обладающее возможностями (и накладываемыми на них ограничениями), которые определяются материальным субстратом – мозгом (А.А. Залевская). При любом подходе видны универсальность, когнитивность, связь с вербальными механизмами передачи ментального содержания, динамичность, способность к саморазвитию. Следовательно, речевая деятельность индивида (в том числе высказывание, текст), проявляющая универсальные когнитивные механизмы и субъектный выбор когнитивных моделей, – основа для определения этих механизмов, материал для диагностики состояния языковой способности, речевой компетенции и исходный объект для моделирования на основе языковых структур компонентов сознания.

Утверждение о том, что «усвоение языка есть… превращение его из предметной формы в форму деятельности и затем – формирование соответствующих умений, соответствующей речевой способности» [Основы 1974: 21] [выделено нами – Л.Б.], указывает на деятельную природу любой формы существования языка в сознании человека, с одной стороны, и зависимость речевой компетенции от сформированности самих универсальных механизмов, освоенности оптимизирующих когнитивных стратегий, с другой. Не случайно исследователи вводят разграничение понятий языковая способность / когнитивная компетенция, языковая способность / коммуникативная компетенция, речевая компетенция, языковая компетенция [Яковченко 2003: 264–265].

С психолингвистической точки зрения правильность речи обусловлена психологическими законами, управляющими речевой деятельностью. В совокупности с социологическими факторами они в большей степени определяют норму. Исходя из такого понимания, имплицитная норма (норма, существующая в виде имплицитного знания говорящего о том, как ему конвенционально выражать свои мысли) важнее, чем эксплицитная норма – норма, выраженная во внешних формах.