Динара

– Даже не знаю, с чего начать. Я везде одинаково счастлив, но нигде не чувствую себя своим.

– В каком смысле? Может быть, ты несчастлив?

– Нет, я каждое мгновение проживаю с удовольствием.

– Тогда в чём дело? Что тебя тревожит?

– Я нигде не чувствую себя своим. В компании бишкекских художников, с которыми я участвовал в нескольких проектах – мне дали понять, что я неотёсанный парень с района, от которого несёт потом и который только умеет пялиться на женские задницы.

– И что здесь такого? Не общайся с ними!

– Ты права, но среди простых людей мне тоже не по себе. Родного языка почти не знаю. Среди них я изгой. Я не знаю, кто я. Мне уже двадцать семь. Я не знаю, чего хочу.

Она села на меня и обвила ногами. Мы поцеловались. Я расстегнул молнию на её куртке. Дальше дело не пошло, она улыбалась, но не сдавалась.

– А почему ты тогда не захотела со мной встречаться? Айдай посоветовала?

– Когда? – Притворилась она.

– Ещё в начале, когда я ни с кем здесь не был знаком.

– Давай не будем вспоминать. Просто мне казались понятными твои намерения.

– Было обидно.

– Не привык к тому, что девушки тебе отказывают?

– Надеюсь, сегодня не будет отказа.

Она опустила голову на мою грудь и рассмеялась. Это было мило.

– Правда, что ты атеист?

– Кто тебе сказал?

– Ребята говорят, ты атеист.

– Я не атеист. Я не знаю, существует ли бог.

– Так ты в него веришь?

– Нет. Но я не говорю, что его нет. Возможно, он есть, просто я не знаю.

– Почему? – Заботливо спросила она.

– Очень много зла происходит в мире.

– Всё зависит от самих людей.

– Тогда почему он это допускает?

– Люди ведь сами делают выбор. Ты совсем в мечеть не ходишь?

– В последний раз я был там в 2014-м – когда мой друг со своей женой совершали нике¹. А до этого, классе в одиннадцатом.

– Тогда ты верил в бога?

– Сложно сказать. Ходил в мечеть, чтобы не быть белой вороной. Все ребята ходили, я боялся выделяться.

Я наслаждался добротой Салимы, я чувствовал её искренность.

– Значит, твои родители тоже не верят?

– Даже не спрашивал.

– Если бога нет, то как всё вокруг появилось? Кто это создал? – Спросила Салима с неуверенной улыбкой. Она самым нежным образом хотела довести меня до логических ответов.

– Не знаю, пока не задумывался, – мне было легко говорить с ней, – религия не мешает мне жить, но я не хочу, чтобы в моей стране на мусульманских кладбищах раскапывали тела баптистов.

– А кто раскапывает?

– Был случай в Джалал-Абаде.

– Не помню.

– Такое происходит по всему Кыргызстану, на Иссык-Куле. Срывают кресты, ломают ограды.

– Не слышала, хотя я сама иссык-кульская.

– У меня есть ответ на всё это. Так вот: земля – общая, небо и воздух общие, общественный транспорт, больницы – тоже. Кладбища должны быть едиными. А ты искренне веришь в бога?

– Да, я мусульманка, – с достоинством ответила она, – ты и вправду советский!

– Почему?

– Не обижайся, но ты советский! Все говорят, что ты советский!

– Все меня так называют. А почему?

– Не знаешь? – Она смотрела сквозь меня заплаканными от счастья глазами.

Меня накрыла волна нежности.

– Не знаю.

– К примеру, все наши ребята ходят в мечеть, стараются ходить. А ты, нет. Ты даже не пытаешься. В свободное время они отдыхают, лежат и копаются в инстаграме. А ты ходишь сам по себе, болтаешься где-то на пляже, любуешься закатом и мало с кем общаешься. Нет, общаешься, но по-другому. Ты отделяешься от толпы и вечно что-то пишешь. Хочешь всё знать, всё уметь. Какой-то ты не такой, странноватый.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю, не мне судить, ты не веришь в бога, ведь в Советском Союзе религия была запрещена. Нельзя было верить в бога.

– Верить в бога можно было, но каждый мог верить по-своему. Не было фанатизма. Можно было молиться, но не на публику. Никто ничего не навязывал – это мне нравится. Люди жили не только для себя, но и для общей идеи.

– Вот видишь – ты советский! – Она одержала верх.

– Я не коммунист, но люди в советское время были добрее.

– Откуда ты знаешь? Тебя ведь ещё не было при Союзе!

– Да, но это легко понять при помощи кино. Добрый советский юмор, его даже Рейган обожал.

– Это американский президент?

– Да, он был противником СССР, но при этом очень любил советских людей и их юмор. Взять наших родителей – они ведь добрее нас. Они трудились и не гнались за наживой.

– Это есть, я согласна, – она снова меня обняла и страстно поцеловала.

Салима сильно кусала мои губы. Мне это нравилось. Я не помню, сколько мы целовались. Я засунул руки под её майку и попытался задрать её. Она ловко отбилась.

– Ты хорошо обороняешься.

– А ты наглый. У тебя нет ни капли стыда, ты как русский! Любишь русских?

– Как их не любить! Они поубивали националистов, дали нам образование. Научили читать и писать. Русские принесли нам знания и свет.

– Тогда почему они не самые развитые в мире?

– Да, нигде так много не читают, как в России. Но они не любят много работать. В этом мы на них похожи, – я уже начал уставать от болтовни.

– А если бы пришли англичане, а не русские! Если бы нас завоевали англичане, нам бы жилось лучше!