Динарий кесаря

– Татьяна написала, что родила дочку и живет теперь в маленьком городке Улыбине у матери своего мужа. Где муж, кто такой, не написала, только имя – Куренцов Павел. Девочку назвали Ларисой. И адрес был обратный в письме, на имя Алевтины Егоровны Куренцовой.

– Ну и память у вас, – польстила Лола, – так давно все это было, а вы все помните…

– Это, милая, история семьи, – наставительно ответила старуха, – это надо помнить. Вот так, а в тридцать седьмом году бабушку вызвали в НКВД. И очень грубо спрашивали, что она знает о своей дочери Татьяне. Бабушка твердо отвечала, что ничего не знает, что ни разу с двадцать седьмого года не видела дочь и понятия не имеет, где та сейчас. А сама по некоторым недомолвкам поняла, что Татьяну арестовали. Тридцать седьмой год – мели всех подряд! Органы чистили в первую очередь…

– За что боролись, на то и напоролись, – тихонько сказала Лола, но старуха услышала.

– Трудно судить их, ведь Татьяна была маминой сестрой… Бабушка прибежала домой и сожгла все Танины письма, оставила только фотографию – ту, в кожанке. А когда прошло полгода и все утихло, она поехала в город Улыбин и по адресу, который помнила наизусть, нашла там дом Куренцовой Алевтины Егоровны. Она спрашивала о девочке, о Ларисе, и представилась матерью Татьяны. Но старуха встретила ее очень неприветливо и сказала, что Лариса умерла от скарлатины несколько месяцев назад. Больше ни на какие вопросы она отвечать не стала и буквально вытолкнула бабушку из дома.

– Печальный конец истории, – с облегчением сказала Лола.

– Если быть до конца честной, то это не конец, – задумчиво протянула Елизавета Константиновна.

«Черт бы тебя побрал с твоей ветхозаветной честностью!» – злобно подумала Лола.

– Значительно позже, году в пятьдесят пятом, уже когда Левушка женился, и ребенок у него родился, Сереженька, мама жила с ним на даче в Мельничном Ручье. Я в субботу к ним поехала, а в квартире осталась только соседка тетя Маша Аникеева. Вот она и рассказывает, что звонит в дверь какая-то девица и спрашивает Ильиных. Тетя Маша ее, конечно, дальше прихожей не пустила, потому что, говорит, девица была какая-то замызганная. Она и говорит, что мол, Ильиных таких в квартире нету, а были раньше Ильины-Остроградские, а ты кто им будешь-то? Та попросила водички попить, а после и отвечает, что она – Лариса, дочка Татьяны, что тут раньше жила. Тетя Маша Татьяну с трудом, но вспомнила – эвон, говорит, уже Татьяны-то лет тридцать тут нету! Про дочку ее мы ничего не знаем, мать Татьяны в войну умерла, а сестра жива. Но их сейчас никого нету, так что ты приходи завтра там или послезавтра, когда кто-то из них будет, а я ничего не знаю. Та постояла-постояла да и ушла. Тетя Маша человеком незлым была, да только говорит – уж больно чудно, знать не знаем ни про какую Ларису, а тут – нате вам! Опять же ворья сколько развелось, что хочешь наболтают, лишь бы в квартиру влезть!

– Ну и что? – скрывая зевоту спросила Лола.

– Да ничего, не пришла больше та девушка, видно, и впрямь мошенница какая-то была. Ведь сказали же тогда бабушке в городе Улыбине, что Лариса умерла от скарлатины.

– А про мать ее, Татьяну, вы больше ничего не слышали?

– Как не слышать! – Старуха пожала плечами. – В шестидесятые годы, все как положено, выдали нам справку в органах, что Татьяна Львовна Ильина-Остроградская умерла в Устьлаге от брюшного тифа в одна тысяча девятьсот тридцать девятом году. Вот такая история. Была семья – и нет, никого не осталось, как будто ветром унесло…

– Как же – никого? Ведь у вас брат был, и племянник… Вы мне сами говорили…

– Ох, милая! Может, и правда рок какой-то над нашей семьей висит, – тяжело вздохнула Елизавета Константиновна. – Погиб брат мой Левушка со своей женой Верой в автокатастрофе. Ехали они после отпуска из Крыма на легковой машине, и врезался в них здоровенный грузовик. Водитель пьяный был, и ему хоть бы что. А они оба умерли на месте…

– Ребенок сиротой остался? – сочувственно спросила Лола.

– Да нет, что вы, Сереженьки к тому времени уже в живых не было.

– Как так? – теперь Лола взволновалась по-настоящему. Ведь Маркиз же получил в горзагсе справку, где черным по белому было сказано, что Сергей Львович Денисов жив и здоров, только с адресом какая-то петрушка выходила…

– А вот так, – старуха скорбно поджала губы. – Когда ему одиннадцать лет было, отдыхал Сережа в пионерском лагере под Вырицей. Пошли все купаться, ну и не доглядели вожатые – утонул ребенок. Оредеж река хоть узкая, но коварная – затянуло в яму, там ключи холодные… вот как.

– Ну надо же… – протянула Лола в полном смятении.