Динарская бабочка

— Я? — испугался он. — Крыса? Да что ты говоришь? Посмотри получше (дальний конец водяной дорожки был уже еле виден), никакая это не крыса. Это кто-то с чудесным мехом, может, выдра, а может, бобр…

Водяная дорожка исчезла, но послышался новый всплеск, более громкий, чем предыдущий, и, когда гондола проплывала под фигурой Богоматери, освещенной гирляндой фонариков, женщина увидела плывущую пантегану — скользкое тучное тело, омерзительный длинный хвост, похожий на стержень пробочника, морду, торчащую из воды среди опилок, лимонных корок и другого мусора, мутные глаза, длинные обвислые усы, быстро гребущие лапы.

— Пантегана! Какой ужас! Плывите за ней, я хочу ее рассмотреть! — кричала женщина.

Мужчина повернулся к гондольеру, жестом умоляя его ехать дальше. Но тот притормозил веслом, так чтобы гондола держалась в нескольких метрах от грязного животного. На мгновение стало темно, однако тут же сноп света из освещенного окна упал на маленькое плывущее чудовище. Женщина щурила близорукие глаза.

— У меня такие глаза? — кричала она, заливаясь слезами. — У меня такие усы? У меня такая растительность цвета мочи?

— Вы с ума сошли, синьора! — пытался успокоить ее гондольер, но она не желала слушать ни его, ни своего спутника, который испуганно уговаривал ее:

— Пойми, это шутка. Никто не сравнивает тебя с пантеганами, мерзкими венецианскими крысами, просто я думал, я хотел…

Казалось, он справился с растерянностью. Пантегана выпрыгнула из воды и скрылась в щели водостока. Теперь гондола двигалась в темноте, и Мост Вздохов удалось различить, лишь когда до него оставались считанные метры. Она тихо плакала.

— Да, — сказал он дрожащим голосом. — Пойми, здесь, в этих клоаках… Но в других местах, там, где вода…

Она не дала ему договорить.

— Как только приедем в гостиницу, закажи катер, — сказала она ледяным тоном. — Я уезжаю сегодня ночью. Потом напишу тебе, по какому адресу прислать мои вещи.

КРАСНЫЕ ГРИБЫ

Собираясь поздно вечером в пустой задней комнате, они с удовольствием обсуждали, как отпразднуют падение (а еще лучше, смерть) Тирана. И поскольку все четверо были гурманами, воображаемые сатурналии чаще всего принимали форму пиршества. Политических амбиций у них не было, да и конец ненавистного злодея представлялся настолько далеким и маловероятным, что было бы непозволительной роскошью думать о возможности перемен.

— В тот день, когда он отправится к праотцам, — сказал Абеле шепотом (и у стен есть уши!), я приглашу лучшего в городе повара, чтобы приготовил для нас рис по-пьемонтски, улиток в винном соусе с грибами и на десерт суфле с коньяком «Прюнье». Разумеется, за мой счет.

— Если его кокнут, — недоверчиво озираясь, прошептал Эджисто, — я собственноручно сварю вам суп из клешней омара, какой не снился и самому Господу Богу. А вино… для такого случая у меня найдется несколько заветных буты…

— Если он окочурится, — перебивая его, закричал Вольфанго, которому тут же закрыли рукой рот, чтобы говорил тише, — я приготовлю вам капеллетти по собственному рецепту, жареного молочного поросенка с розовой корочкой, и «Ламбруско» у нас будет литься рекой…

— Когда он сдохнет, — заорал с выпученными глазами одышливый Ферруччо, вскакивая на ноги, — лучшим выбором будет рагу из косули, такое, что пальчики оближешь, а также…

— А также полная сковорода красных грибов, промытых белым вином, полкартофелины, полпомидора, кружок корня сельдерея, щепотка имбиря, капля рома, щепотка тертого фенхеля, — минут тридцать на медленном огне, после чего тонкий слой сливок сверху, чуточка моденского уксуса и наконец…

— Что, наконец? — не выдержали Абеле, Эджисто и Вольфанго.

— И наконец… не перебивайте… и наконец…

Роясь в памяти, он вдруг стал хватать руками воздух и упал бы, если бы друзья не поддержали его и не уложили на софу. Он был бледен и, казалось, не дышал. Абеле пощупал ему пульс и покачал головой:

— Нужно звонить в скорую. По-моему, он умер. Я знал, что эти разговоры до добра не доведут.

ПЕПЕЛ СИГАРЫ

Ведущий к почетным передним местам мостик из лодок напротив островка Индиано был близко, но, увы, возможность ступить на него имели, похоже, далеко не все. Только что по нему под жидкие аплодисменты проследовали мимо огненосцев, услужливо рассеивающих мрак дымящимися факелами и карманными фонарями, зажатыми в руках, как револьверы, несколько важных особ, задрапированных в черные хламиды. Сейчас лодки отводили от берега, дабы воспрепятствовать проходу простых смертных. Небо яркими пучками света разрезали прожекторы, и масса любопытных кружила на яликах вокруг освещаемого мощными юпитерами островка, по которому носились режиссеры, вооруженные мегафонами и свистками, телефонисты, кабельщики, специальные корреспонденты и другие «посвященные». Направляясь к плавучему мостику, я, известное дело, вызвал подозрения у хранителей огня, потому что один из них подошел ко мне и ткнул в лицо трубку карманного фонаря, источавшего неприятный голубой свет.

— Документы! — сказал он нараспев.