Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях

Мохаммед аль-Халили стал имамом в 1920 году, и на протяжении следующих 30 лет его авторитет только возрастал. Имамат прекратил выплату дани Маскату, а также не принимал султанских посланников. Аль-Халили являлся наследником древней и самобытной теократической традиции Центрального Омана. В соответствии с ней имамат возглавлял имам, избранный из числа местной знати (улемов и шейхов). Выборы проводились по принципу шуры (араб. سورى — консультация), согласно которому все решения принимаются коллективно. На практике выборщики десятилетиями могли голосовать за членов одной и той же влиятельной семьи. Мохаммед аль-Халили, например, был внуком Саида ибн Халфана аль-Халили — богослова и поэта, сыгравшего ключевую роль в возвышении имама Аззана ибн Кайса (1868–1871).

Столицей «настоящего Омана» была Низва — один из старейших городов Аравии, центр культуры, науки, образования и торговли. Имам жил в низвийском форте. Его приказы исполняли губернаторы, сборщики налогов, судьи и солдаты — всего около 500 человек. Городами и деревнями управляли шейхи — самые крупные собственники земли и рабовладельцы в той или иной местности.

Концепция имамата идеализирована и утопична. Но она — даже в самом привлекательном варианте — не подразумевала ни равенства, ни демократии, ни прав человека. В первой половине XX века имамат представлял собой закрытое феодальное общество с элементами рабовладельческого строя, которое функционировало на основе шариата — то есть социальных норм эпохи Раннего Средневековья. Имам — как бы мудр он ни был — не гарантировал подданным перманентное благополучие, а пламенные молитвы — как и везде — не спасали от неурожаев. Однако объединение государства, задуманное султаном Саидом, означало реальный крах этой вымышленной идиллии, где мусульмане ведут простую и праведную жизнь на фоне красивых пейзажей. К тому же светский султан, опекаемый британцами, наверняка завез бы в Центральный Оман виски, порнографические открытки, антибиотики и прочие артефакты западной бездуховности и разврата. Такая перспектива одновременно ужасала и злила имамов.

Отношения между султаном и имаматом регулировались Сибским соглашением (1920), которое запрещало вооруженную агрессию. В итоге стороны препирались по пустякам, но не враждовали открыто. В 1948 году некоторые шейхи даже предположили, что султан Саид может принять титул имама. Однако эту идею не одобрили ни прочие племенные вожди, ни сам султан — который понимал, что он недостаточно сведущ в тонкостях ислама и шариата.

В мае 1954 года, когда имам аль-Халили умер, шейхи собрались в Низве на традиционное голосование. Но их мнения разделились. Одни ратовали за присоединение к султанату. Вторые выступали за сохранение имаматом статуса-кво. Третьи — Талиб ибн Али аль-Хинави, его брат Галиб (шейхи племени хинави) и Сулейман ибн Химьяр ан-Набхани (шейх племени гафири) — утверждали, что имамату выгодно поддерживать Саудию — а для этого надо сопротивляться ирредентизму Саида. Бураймский позор султана подлил масла в огонь. Старые разногласия между Низвой и Маскатом вспыхнули с новой силой и шейхи избрали имамом Галиба. Так началась одна из самых трагичных страниц оманской истории — война Джебель аль-Ахдар (араб. حرب الجبل الأخضر — война Зеленой горы, 1954–1959)[108].

Брат Галиба, Талиб, развил бурную дипломатическую деятельность. В итоге ЛАГ признала суверенитет имамата и приняла его в свои ряды. В Низве начали выдавать паспорта самопровозглашенного государства, которые печатались в Неджде. Но если султанат благодаря британцам был кое-как интегрирован в систему международного права, то имамат вовсе не зависел от этой системы. В 1950-х годах в ЛАГ заправляли националисты во главе с Насером. Будучи врагами султана, лидеры имамата отождествляли себя с арабскими националистами — но в действительности не являлись таковыми. Их теократия не имела ничего общего с «арабским делом». Реалии Центрального Омана — традиционализм, рабство, религиозность и феодальная структура общества — абсолютно не сочетались с насеровским социализмом.

Тем временем Саид санкционировал экспедицию «Petroleum Deve-lopment Oman» для поиска нефти в Фахуде — к северу от Маската. По предварительным оценкам британских геологов, этот район был богат нефтью, и впоследствии прогнозы подтвердились. Сегодня данное месторождение — крупнейшее в Омане (более 6 млрд баррелей). Но в 1954 году Фахуд находился на территории племени Дуру, которое не фигурировало в Сибском договоре. Формально дуруйцы соблюдали нейтралитет, но реально — не уважали султана и не подчинялись ему (в отличие от имама). Однако Саид заплатил местным шейхам — и те поклялись ему в верности.