Династия. Белая Кость

— Сколько?! — оторопела Янара.

— Я тоже стал рыцарем в четырнадцать. Но впервые участвовал в турнире в шестнадцать.

— Лорд Айвиль рисковый человек. И куда смотрела его жена? Я бы не позволила своему сыну в этом возрасте биться с опытными воинами.

— Вот почему мальчики проходят закалку в других домах, — вклинился в разговор Святейший отец. — Их обучением должны заниматься мужчины, только тогда из мальчика вырастает мужчина. Женщинам ничего нельзя доверять. Им даже запрещено входить в подвал, где проводится засолка мяса, чего уж говорить о воспитании. Женщина превращает сына в труса.

Янара наклонилась к Рэну и прошептала:

— Ты же не позволишь ему участвовать в пешем бою? Жестокие игры не для детей.

Святейший издал протяжный вздох:

— Ох уж эти женщины! Богатство и могущество династии способны сохранить и преумножить только сильные и жестокие потомки. Мягкотелые потомки приводят фамильные дома к упадку и превращают наследие предков в пыль. Насколько я пренебрежительно относился к лорду Айвилю, настолько теперь я его уважаю.

Рэн провёл пальцами по щеке Янары:

— Гилан не ребёнок. — Его голос звучал ласково и в то же время твёрдо. — Он уже взрослый. Я не могу опозорить Киарана.

Святейший покинул своё место и приблизился к Лейзе:

— Который из них?

Она вытянула руку:

— В тёмно-коричневом.

— Я буду за него молиться.

Рыцари отдали коней эсквайрам и стали готовиться к пешему бою.

87

Слуги установили на помосте столик на низких ножках. Принесли кувшины с вином и сидром, вазы с фруктами, тарелки с мясными закусками и ошпаренной кипятком зеленью. Лейза омыла в чаше с водой руки и лицо. Поглядывая на кружащих в небе стервятников, смочила шею под головной накидкой. Янара принялась ощипывать гроздь винограда. Рэн и Святейший отец утоляли голод, потягивали из кубков прохладные напитки и обменивались впечатлениями о конно-копейном поединке.

Над ристалищем стояла какофония звуков. Публику развлекали шуты, жонглёры, циркачи и танцоры. Музыканты дудели в дудки, били в бубны, крутили ручки шарманок и, выпучив глаза, играли на флейтах. Трубадуры терзали струны лютен и беззвучно открывали рты, понимая, что в таком шуме их песни всё равно никто не услышит — зачем рвать глотки? Зрители швыряли в пыль медяки и хохотали, наблюдая, как артисты мутузят друг друга, сражаясь за монеты.

Праздник Двух Семёрок — седьмой день седьмого месяца — изнурял душным зноем, что было на руку владельцам харчевен. В проходах между трибунами и ложами, возле бочек с вином и элем, болельщики толкались, не жалея ни локтей, ни денег. Опорожнялись здесь же, за трибунами. В прокалённом солнцем воздухе стоял ядрёный запах мочи, навоза и пота.

На помост поднялась фрейлина Кеола — за состязанием она следила из ложи для свиты. Перед турниром Янара предложила ей присоединиться к королевской семье, опасаясь, что дочери малого лорда будет неуютно и одиноко среди напыщенных придворных. Фрейлина отказалась. Она хотела свободно общаться со своими родственниками, приехавшими на празднество.

Выказав почтение присутствующим глубоким реверансом, Кеола наклонилась к Янаре:

— Ваше величество, можно мне уехать на несколько дней?

Бледно-восковое лицо фрейлины, обрамлённое кружевами чепца, насторожило Янару.

— Что случилось?

— Мой кузен неудачно упал с коня и сломал обе ноги.

— Он участвовал в сшибке?

— Да, ваше величество. Он вольный рыцарь, зарабатывает на турнирах.

— Надеюсь, травмы не очень серьёзные, — проговорила Янара, всматриваясь в покрасневшие глаза фрейлины и понимая: серьёзные.

— Кости проткнули мясо, разорвали кожу и теперь торчат из жутких ран. Брадобреи говорят, что ноги надо отпилить.

— Бог мой… — прошептала Янара.

— Мой дядя не соглашается. Он послал слуг за телегой. Хочет отвезти сына к какому-то целителю. — Фрейлина шмыгнула носом. — Можно мне поехать с ними? Я хочу хоть чем-то им помочь.

— Конечно, поезжайте! Вернётесь, когда ваш кузен пойдёт на поправку.

Проводив Кеолу взглядом, Янара бросила виноградную гроздь на поднос и с осуждением посмотрела на Святейшего отца, вонзающего зубы в мякоть персика. Он обещал молиться о душах воинов, но, похоже, забыл, зачем сюда пришёл.

Две сотни рыцарей тем временем сменили тяжёлые доспехи на более лёгкие, обязательной частью которых была латная юбка для защиты того, что находилось ниже пояса. Подогнали ремни на щитах. Надели подшлемники и шарообразные шлемы, плотно облегающие голову и шею.

Герольды разбили участников на две группы, вручили им жёлтые и зелёные ленты — отличительные знаки, помогающие соперникам ориентироваться в неразберихе сражения. Эсквайры прикрепили ленты к латам хозяев, и отряды разошлись в разные стороны, чтобы избрать командиров и определиться с боевым кличем.

Сэр Ардий не удивился, когда ему доверили командование сотней.

— У нас очень серьёзный противник, — сказал он столпившимся вокруг него боевым товарищам, повязанным зелёными лентами. — Но это не значит, что его нельзя победить.