Династия. Белая Кость

– А что – вы? – Секретарь посмотрел исподлобья. – Вы можете договориться с вдовой и пожить здесь хотя бы до рождения ребёнка. Я надеюсь, что она и впрямь в тягости. Надеюсь, что на свет появится наследник. И надеюсь, что ваша невестка проявит милосердие и разрешит вам провести старость в этих стенах.

Глаза Мэрита налились кровью.

– Где это написано, что женщина имеет право что-то решать? Где этот закон?

– Вы граф, а она после рождения сына станет матерью герцога. Какой ещё закон вам нужен? Вы, конечно, можете побороться и оформить опекунство. Но! Судебное разбирательство такого уровня стоит немалых денег, а денег у вашей невестки будет неизмеримо больше вашего.

Секретарь-нотарий покусал губу. Так и подмывало сказать: «Вы нищий и бездомный». И пусть лорд не думает, что сумеет запустить руку покойному сыну «в карман». Если в делах герцога царит бардак, если доходные и расходные книги не велись надлежащим образом, блюстители закона во всём разберутся. Инспектору не составит труда определить реальный размер наследства. В случае выявления недостачи – у лорда появится дом, точнее, одиночная камера в Башне Изменников.

– Вы имеете право подать прошение Знатному Собранию или королю, которого провозгласят после траура, – продолжил секретарь-нотарий, выкладывая из сумки на стол футляр с перьями и бронзовую чернильницу. – И всё же я должен напомнить: ваша невестка станет матерью претендента на престол и, вполне возможно, когда-нибудь станет матерью короля. Знатное Собрание вряд ли пойдёт вам навстречу. И новоявленный король не пойдёт.

Мэрит откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок.

Посматривая на лорда краем глаза, секретарь-нотарий открутил с чернильницы крышку:

– Неприятная ситуация. Согласен. Мой вам совет: найдите с невесткой общий язык, пока не поздно. А потом молитесь, чтобы она была в тягости и носила мальчика. – Вытащил из сумки сшитые бумаги и, найдя нужную строчку, обмакнул перо в чернила. – Распишитесь, пожалуйста, в получении письменного уведомления.

Мэрит с трудом выбрался из кресла. Склонившись над бумагами, начертал на листе своё имя и, сломав перо, опёрся кулаком на стол.

Косясь на искорёженный стержень пера, торчащий между крепкими пальцами, секретарь-нотарий помахал бумагой, давая чернилам просохнуть. Собрав сумку, взглянул на окна, затянутые пергаментом:

– Вы разрешите мне и моей охране заночевать в вашем замке? По дороге сюда мы видели на горизонте дым. Похоже, у вашего соседа что-то горит. Не хотелось бы ночью нарваться на разбойников.

– В моём замке, – усмехнулся Мэрит, глядя в пол. – В моём… Спрашивайте у вдовы. Теперь она здесь хозяйка. Вы же сами сказали.

Завязывая на сумке ремни, секретарь-нотарий протяжно вздохнул:

– Вы опять ничего не поняли. До установления факта беременности вашей невестки хозяином замка являетесь вы. И только потом, когда клирик подтвердит…

– Да всё я понял, – язвительно рассмеялся Мэрит и выпрямил спину. – Я всё понял. Два месяца я должен перед ней пресмыкаться подобно червю. Стелить ей постель, мыть ей ноги…

– Ну зачем вы себя так принижаете? – пробормотал секретарь-нотарий.

Мэрит выпучил глаза:

– Я себя принижаю? Я?! – Подавившись воздухом, закашлялся. Залпом осушил глиняную кружку. Смахнув с губ капли вина, подошёл к двери и, открыв её ногой, крикнул: – Стража! Выделите господину нотарию палату в гостевой башне и принесите ему что-нибудь поесть.

Оставшись один, Мэрит наполнил кружку вином. Выхлебав до донышка, вновь налил вина. Он всё знал, всё понимал. За годы жизни с герцогиней, хранительницей титула, Мэрит многому научился и многое уразумел. А идиотские вопросы задавал по одной причине: он надеялся, что секретарь-нотарий случайно обмолвится о лазейке в законах.

Выпив вино, Мэрит постучал кружкой по столу. Грязная деревенская шлюха либо станет хозяйкой внушительного по размерам феода и старинного замка, либо заберёт приданое и заживёт припеваючи. Так и этак она в выигрыше, а он, великий лорд, получит шиш.

Осушив ещё одну кружку вина, Мэрит покачал головой. Пора признать правду: Холаф не способен иметь детей. Янара понесла не от него.

Мэрит схватил пустой графин и запустил им в стену. Этот ребёнок не Холафа. Не Холафа!

Подскочив к портрету покойной супруги, плюнул ей в лицо:

– Шалава!

Спустился во двор, отхлестал плетью стражника, воркующего с прачкой. Отхлестал бы и девку, если бы та не успела скрыться в тёмном проходе между хозяйственными постройками.

Пошатываясь, Мэрит прошёл в прачечную, зажёг масляную лампу и собрал в мешок бруски мыла.

***