Династия Дунканов

Я выбежала из комнаты и поднялась в свои покои, прежде чем потерять самообладание и разрыдаться. Я не хотела, чтобы он это видел. Ни Клод, ни кто-либо еще. Я уже знала, что скажу Дэвиду. Решение было принято после разговора с Лаверном Кейветом. Предложение Клода только укрепило меня в нем. Я должна убедить Дэвида посмотреть на это моими глазами – ради него самого.

XIII

Я заснула, хотя далеко не спокойно. Дважды я едва не встала, чтобы одеться и ехать в Новый Орлеан, хотя до рассвета оставались еще часы. Едва начало светать, я покинула плантацию, не встретившись ни с кем, кроме заспанного, раздраженного конюха.

Новый Орлеан еще пробуждался, когда я достигла его, хотя на улицах была суета с ее почти обычным шумом и неразберихой.

Я оставила кабриолет в конюшне, прошла довольно далеко оттуда до отеля Дэвида, находившегося не в том районе, где стояли самые нарядные здания.

Служащий за стойкой послал боя разбудить Дэвида и сказать ему, что я в ресторане. Через пять минут Дэвид спустился. Он, как и я, спал плохо и встал с рассветом.

Полностью игнорируя правила приличия, я позволила ему обнять себя и нежно поцеловала, только потом мы уселись за стол, где улыбающаяся официантка приняла наш заказ.

– Вчера вечером я говорила с Клодом, – сказала я.

– Полагаю, он отрицал какую бы то ни было свою причастность к плану разрушения моей карьеры?

– Нет, Дэвид. Он это признал.

– Ему пришлось бы. Как бы он смог это отрицать? Публика пришла в оперу с карманами, набитыми петардами. Это должно было быть спланировано и, конечно, я быстро понял, что так оно и есть. Двое моих музыкантов признались, что им заплатили, чтобы они плохо играли и сбили весь оркестр. Я попытался сделать так, чтобы их признание напечатали в газетах, и все бы узнали правду о случившемся, но… вам нетрудно догадаться, что из этого вышло.

– Клод либо владеет газетами, либо властвует над ними, – сказала я. – Я знаю, дорогой.

– Что он сказал вам помимо признания, что погубил мою карьеру?

– Если я соглашусь выйти за Уолтера, он попросит совет, руководящий Французским Опера Хаус, предоставить вам еще один шанс.

– Я этого не хочу, – горько сказал он. – Для меня с этим городом все кончено… Я… что я говорю? – Он на мгновение склонил голову. – Конечно, я хочу еще одного шанса, но не на таких условиях.

– Лаверн Кейвет предложил нам помощь, – сказала я.

– Итак, у нас есть по крайней мере один друг. Какова же будет его помощь? Он никак не в состоянии повлиять на совет директоров.

– Что мы станем делать? – спросила я.

– Правду сказать, перед тем как мне сообщили, что вы ждете меня, я укладывал вещи. У меня достаточно денег, чтобы нам обоим уехать из города. Где-нибудь я найду работу, любую работу, и начну устраивать вторую возможность собрать оркестр. Это будет нелегко…

– Дорогой, – сказала я, и мое сердце болело за него. – Это невозможно. Клод будет вмешиваться всякий раз, как вы попытаетесь вернуться к вашей профессии. У него везде связи. Это безнадежно.

Дэвид бросил на меня быстрый взгляд.

– Ведь вы не выйдете за этого дубину?

– Я хочу, чтобы вы получили шанс на успех, – сказала я.

– Я этого не допущу. Кроме того, есть и другая причина, по которой вы не можете здесь оставаться. Или вы забыли, что кто-то пытался вас убить?

– Я не забыла.

– И еще одно. Я не знаю, жива Мари или нет. Я потратил некоторое время, разузнавая о ней все, что можно. Она вышла за Уолтера из-за денег его отца. Она смеялась над мужем, порой даже в лицо. Она открыто признавалась, что ненавидит Клода и вообще всех на плантации. Она помыкала Уолтером. И он с этим мирился.

– Он любил ее. И любит до сих пор, – сказала я.

– И все же его отец требует, чтобы он женился на вас?

– Да, и Уолтер согласится.

– А вы нет, – не допускающим возражений тоном произнес он.

Сердце мое болело за него. Все свое будущее он был готов принести в жертву ради меня. Он станет настаивать на этом. Если бы я сказала ему, что я тоже намерена покориться Клоду, он бы ни за что с этим не согласился, и не только еще больше разрушил свои шансы, но и пришел в ярость.

– Может быть, Клод изменит свое решение, – сказала я. – Прежде чем принять свое, хочу еще раз с ним поговорить. Спешки нет, дорогой. Пока ему еще надо добиться от суда решения, объявляющего Мари мертвой.

– Какая разница? Если я не буду управлять оркестром на следующем спектакле, мои шансы упущены. К тому же я не уверен, что у нас много времени.

– Но неделя есть… по меньшей мере.

– Джена, может статься, что Клоду и не нужно решение, объявляющее Мари мертвой. Возможно она уже и на самом дела мертва.

Я ужаснулась.

– Почему вы так думаете?

– Я разговаривал с некоторыми ее родственниками, из ее семьи. Все они утверждают, что по своей воле Мари бы не ушла. Она была предана всем им и будучи замужем за Уолтером, могла их очень хорошо обеспечивать. Она это делала, пока была на плантации. Они сказали, что она бы известила их, если бы убегала. Или уж во всяком случае написала бы им, когда бы ей уже не грозила опасность от семьи Дунканов. Даже самый последний родственник клянется, что она, без сомнения, мертва.