Династия Дунканов

Я отскочила в сторону, и как раз вовремя. Уолтер сдержал лошадь, быстро повернул ее и снова поехал ко мне. Я снова изо всех сил побежала, а когда очень близко позади себя услышала топот копыт, отвернула в сторону. Всякий раз, когда жеребец проскакивал мимо меня, Уолтер его осаживал, поворачивал, поднимая на дыбы, и вновь устремлялся за мной.

Я старалась двигаться по прямой к густому лесу, окаймлявшему открытое пространство. Лишь там я была бы в относительной безопасности, но мои шансы достичь леса казались слабыми. У меня не было времени задуматься, почему Уолтер так старался убить меня, я знала только, это было именно так, и моя жизнь зависела от того, сумею ли я увернуться от его лошади.

Я снова отвернула, так что лошадь едва не опрокинула меня. Теперь я уже приблизилась к лесу, и во мне затеплилась надежда на спасение. Отсюда я уже не могла позволить себе уворачиваться, я должна была бежать прямиком к лесу. Значит, надо было собрать все остатки сил. И я заставила себя бежать быстрее. Уолтер, повернув лошадь, хлестал ее плеткой, чтобы она ускорила бег и догнала меня.

Я подумала, что успеваю достичь леса, и в мозгу была безумная надежда на то, что если мне это удастся, Уолтер не сумеет вовремя удержать лошадь и врежется в гущу леса. Я отважилась оглянуться, чтобы посмотреть, далеко ли он. Нога обо что-то споткнулась, должно быть, о камень. Какая разница, обо что, ведь в результате я упала головой вперед и скользнула по траве, движимая сумасшедшей скоростью бега.

Я попыталась подняться. Бесполезно. Всадник и лошадь были почти надо мной. Сейчас я буду убита. У меня не оставалось ни одного шанса выжить. Лошадь за полминуты затопчет меня насмерть.

Я видела покрытую пеной морду животного, видела дикие покрасневшие глаза, видела, как поднялись его передние ноги, когда оно встало на дыбы, — и потом копыта опустились, но в ярде от меня, припавшей к земле. Уолтер перегнулся через седло и смеялся, пока слезы не покатились по его лицу.

Я быстро поднялась и, не очень стараясь сохранить достоинство, шагнула, чтобы встать рядом с дрожавшей лошадью.

— Я расскажу об этом вашему отцу, — сказала я. — Вы, без сомнения, ненормальны.

Смех прекратился, и Уолтер наклонился, холодно и напряженно говоря мне:

— Пакуйте ваши вещи и убирайтесь отсюда. Мы не хотели вас здесь видеть. Уезжайте и не возвращайтесь. Если этого не сделаете, в следующий раз я вас действительно затопчу.

Я отступила на два маленьких шага, испуганная злобой в его голосе.

— Почему, — спросила я. — Скажите мне почему?

— Вы просто уезжаете, вот и все.

— Ваш отец говорит, что я должна выйти за вас. Что на это скажете?

— Я этого не хочу. Не хочу жениться на вас. Вот почему вам надо уехать, пока папа нас еще не поженил. Все, чего я хочу от людей, это чтобы оставили меня в покое. Это все, чего я хочу, — остаться один.

Я сказала:

— Уолтер, слезьте с лошади, если намерены продолжить со мной разговор.

— Не желаю больше разговаривать.

— Нет, желаете. Потому что мне известна причина, по которой вы хотите избавиться от меня.

Он выпрыгнул из седла и подошел, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Да? Вы знаете причину?

— Вы по-прежнему любите Мари, — ответила я.

— Кто вам это сказал? — почти выкрикнул он, так как внезапная ярость лишила его самообладания. Я испугалась, что он придет в неистовство. Надо было умиротворить его. Этот человек был непредсказуем, а, следовательно, опасен.

— Правильно, что вы должны любить ее, — сказала я. — Я на вашей стороне.

Его ярость исчезла так же быстро, как и возникла.

— Правда, Джена?

— Вы бы не женились на ней, если бы не любили. А она не вышла бы за вас, если бы не знала, что вы будете заботиться о ней и любить.

— Никто другой никогда не понимал…

— Вы не хотели, чтобы она уехала.

— Но она покинула меня. Она сказала, что не может со мной жить.

— Вы уверены, что она сказала именно так? — спросила я, по-прежнему стараясь смягчить и успокоить его. — Может быть, она сказала вам, что не может больше жить здесь?

— Не знаю. Я думал, она имела в виду меня. — Он утратил уверенность и стал лучше управляем.

— Уолтер, когда ваш отец решил, что Мари виновата в том, что не может быть потенциальной матерью его внука, он больше не хотел, чтобы она здесь жила и ясно по этому поводу выразился. Это от него она убежала, а не от вас.

— Вы так думаете? Честно? — спросил он, прося об утвердительном ответе.

— Кажется совсем ясным, что это именно так. Перед тем как уехать она еще что-нибудь сказала?

— Нет, ничего.

— Вы знали, что она уезжает?

— Нет. Я бы постарался ее удержать.

— Она просто ушла? Сама по себе?

— Не знаю. Меня здесь не было. Папа отправил меня по делу в свою контору. Я отсутствовал всю вторую половину дня, а когда вернулся, ее уже не было. Я тогда этого даже не знал. До тех пор, пока не пошел спать и не стал ее искать. Обыскал весь дом… Ее не было.

— Она не оставила никакого письма, ни записки?

— Ничего. Просто ушла.

— Она взяла что-нибудь с собой? Деньги, драгоценности, одежду?

— Она просто открыла дверь и вышла. Именно так я себе это представлял.

— И больше вы ни слова от нее не слышали?

— Никогда.