Династия Дунканов

Он послал лошадь в быстрый бег, выехал из города до поворота на дорогу и остановил кабриолет у реки. Он повернулся ко мне, и я рассказала о нападении на меня и Уолтера на кладбище пароходов, о наших умозаключениях относительно того, где должно находиться тело Мари, и как она, умирая, обвинила Лаверна в своем убийстве.

— Я рада, что Уолтер не убил Лаверна, — сказала я. — Боюсь, это стало бы чем-то таким, с чем ему потом было бы трудно жить. Уолтер уже не тот. Он изменился к лучшему, и меня это очень радует.

— Почему? — быстро спросил Дэвид. Я была уверена, что он понимает, что сейчас последует.

— Потому что я выхожу за него замуж.

Дэвид широко мне улыбнулся и сильно тряхнул головой.

— Вы выходите за меня. Уолтер может превратиться в замечательного человека, но его женой вы не станете.

— Я дала слово.

— Клоду?

— Да. Сегодня днем он убедит совет директоров Французской оперы, и вы будете восстановлены в прежнем положении, с твердым контрактом и жалованьем более высоким, чем уже оговоренное.

— Признает ли также Клод, что происшедшее в вечер премьеры — его рук дело?

— Как вы можете требовать это от такого человека, как Клод?

— Моя дорогая Джена, у такого человека, как Клод, вы не требуете. Вы сообщаете совету, что он натворил. Я это докажу.

— С какой, собственно, целью, помимо уничтожения всех возможностей, которые будут у вас в Новом Орлеане да и во всем мире? Вам известно, что влияние Клода простирается далеко.

— Я не позволю вам этого сделать, — сказал он.

— Уже почти сделано. Скоро мы с Уолтером поженимся. Теперь Клоду даже не нужно решение суда, объявляющее Мари умершей.

— А как Уолтер? Он любит вас?

— Нет, не любит и никогда не полюбит. Сомневаюсь, переживет ли он вообще потерю Мари, независимо от того, сколь трагичным оказался финал его брака с нею.

— Вы намерены выйти за человека, которого не любите, родить ему детей, потому что этого требует от вас Клод? И все ради того, чтобы обеспечить мой дирижерский успех?

— Конечно, — подтвердила я. — Я люблю вас, Дэвид. Иногда любовь требует жертв. Я не позволю вам погубить вашу профессиональную карьеру даже ценой потери вас.

Он казался почти до неприятного уверенным в себе. Я подумала, что он старается меня ободрить. Или, может быть, настоять на нашем безотлагательном браке, нисколько не считаясь с Клодом.

— Вы будете сегодня присутствовать на собрании совета директоров? — спросил он.

— Если пожелаете.

— Хорошо. Потому что я этого хочу. Теперь все это может быть улажено позже. Ну, а сейчас черед для моего рассказа. Я не нашел никаких следов ваших отца и матери. Я много раз нырял в воду на месте крушения. Мне очень жаль.

— Теперь я знаю. — Я прижалась лицом к его плечу и поплакала. Я ничего другого и не ожидала, но и это возродило всю скорбь, пережитую мной сразу после трагедии. Дэвид держал меня в объятиях. Его руки дали мне силы встретить, но новым ужасным разочарованием стало осознание того, что я никогда больше не смогу черпать у него силы.

— Полагаю, — сказал он, — что нам следует несколько приободриться. Давайте-ка пообедаем в отеле и затем отправимся на собрание.

Я вытерла слезы.

— Как вам угодно, Дэвид. Обещайте мне одну вещь.

— Я знаю, о чем вы просите. Мне не следует ни в чем обвинять Клода.

— Я прошу у вас слишком многого?

— Нет, вовсе нет.

— И поклянитесь, что примете место, которое вам предлагают.

— Вот мое слово. Теперь я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.

— О, Дэвид, единственное, чего я хочу, — пережить все это. Если это продлится дольше, я сойду с ума. Я здесь с вами, в ваших объятиях, зная, что это в последний раз. Пожалуйста, отвезите меня в отель, где много людей, чтобы я могла держать себя в руках.

— Я прошу об обещании, — настаивал он.

— Что бы это ни было — да. Я сделаю все, что вы скажете, за исключением отказа от брака с Уолтером.

— Дело о моем восстановлении основано на факте, что совет директоров не может ни в чем отказать Клоду, так как без его финансовой помощи Французская опера не в состоянии существовать. Это верно?

— Куда уж вернее.

— Если поддержка Клода больше не потребуется, сможет ли совет вести свои дела, пренебрегая всякими приказами Клода?

— Без сомнения. К чему вы клоните?

— Если мы нанесем поражение Клоду и он перестанет держать дубинку над нашими головами, вы выйдете завтра за меня?

— Я бы вышла за вас сию секунду. О чем вы, милый? Что произошло?

— Несколько необычное обстоятельство. До сих пор Клод держал наше счастье в своем кулаке. Делаешь, что он говорит, — и конец нашим печалям. Не повинуешься — и он, сжимая кулак, давит нас. Ну, а теперь наше счастье уже не в его руках.

— О чем вы? — Во мне начала просыпаться надежда, хотя для нее не было оснований, кроме доверия к Дэвиду.

— Бог с ним, с обедом. Едем во Французскую оперу и подождем начала собрания. Хочу впитать в себя часть славы этого оперного театра, ибо сделаю его еще более знаменитым и процветающим. Я знаю, что мне это по силам.

— Мне хотелось бы услышать от вас…

Он прервал меня поцелуем.

— Когда вы рядом, для меня нет невозможного. Я хотел бы задать всего один вопрос, причем до начала собрания.