Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма

Еще один египетский командир из «слоновьей» страны, которого упоминает Страбон, — Хариморт — упоминается в надписи, которая сейчас хранится в Британском музее[471]. Из какой части Египта она происходит, неизвестно. Должно быть, Хариморт командовал позже Лихаса. Это посвящение от имени Птолемея, Арсинои и их маленького сына, сделанное человеком, который отправляется к Хариморту в качестве заместителя командира (διάδοχος), а также нижестоящим офицером и воинами. Оба офицера родом из Писидии. Посвящение сделано в честь Ареса Никефора Евагра — бога войны, дарующего победу и добрую охоту. Так как в надписи упоминается маленький сын царя, она относится ко времени после 8 октября 209 года до н. э.

Эфиопская династия из Напаты закончилась, когда царь Мероэ Аркамани, которого греки звали Эргаменом, объединил всю Эфиопию под своей властью. По расчетам Рейснера, это произошло около 225 года до н. э., но возможно, считает он, это могло быть еще в 240 году до н. э. Согласно Диодору, государственный переворот Эргамена имел место «во времена Птолемея II». Это утверждение давно подвергалось сомнению исходя из того, что Эргамен появляется в исторических источниках как современник Птолемея IV; но это само по себе не исключает возможности, что его государственный переворот произошел еще в 250 году до н. э., во время правления Птолемея II, как предполагает Ф. Л. Гриффит[472]. Однако в свете недавних археологических исследований в Мероэ столь раннюю дату трудно увязать с другими правлениями, которые нужно уместить между 308 годом до н. э. и временем правления Эргамена[473]. Фрагмент сочинения Диодора об Эргамене гласит: «В предшествующие века [в Эфиопии] цари были подчинены жрецам не силой оружия, но под влиянием суеверного страха. Однако во время правления Птолемея II царь Эфиопии Эргамен, учившийся в греческой школе и получивший философское образование, первым осмелился не убояться этих предрассудков. Приняв решение, достойное царя, он вместе со своими солдатами проник в золотое святилище эфиопов и перебил всех жрецов. Упразднив этот обычай, он управлял делами по своему желанию»[474].

Диодор не пишет, что «Эргамен получил образование при дворе Птолемея II», как произвольно предположил Рейснер, приняв небольшой художественный вымысел Магаффи за утверждение древнего автора. Диодор даже не пишет, что Эргамен когда-либо посещал Египет, хотя, конечно, это возможно. Немало греческих учителей, несомненно, могли бы соблазниться предложением поехать в верховья Нила до самого Мероэ, чтобы учить царя или царского сына. Мы на самом деле слышим о греческом литераторе Симониде, который прожил в Мероэ пять лет и написал сочинение об Эфиопии[475]. Мы знаем, что даже индийский царь той эпохи просил прислать ему греческого софиста. Интересно, что желание научиться греческой мудрости появилось при дворе эфиопского фараона, но именно этого и следовало ожидать. Новая культура, которая недавно воцарилась в средиземноморских странах и на землях прежней Персидской империи, приобрела авторитет, который должен был внушить окружающим царям и народам желание в ней разобраться. Великолепный двор второго Птолемея установил планку в Древнем мире, так же как двор Людовика XIV в новой Европе, и едва ли сосед Птолемея из страны, которая граничила с его государством по верховьям Нила, мог остаться к ней совершенно безучастен. Эллинистический рационализм нашел свой путь в Мероэ и превратил фараона из марионетки под властью религиозных традиций в свободного и умудренного самодержца, подобного эллинскому царю.

Однако, даже если Эргамен пристрастился к греческой философии, его двор и царство, если судить по сохранившимся памятникам, по внешности остался фараоновским. Насколько я знаю, ни в храмах и пирамидах Мероэ, ни в том, что осталось от его искусства, нет ни следа эллинистического влияния[476]. Храм, возведенный Эргаменом в Дакке, построен в чисто египетском стиле. А после смерти Эргамена его мумия упокоилась в пирамиде возле Мероэ, украшенной сценами из Книги мертвых в соответствии с неизменной египетской традицией. Иероглифические надписи для Эргамена, как отметили исследователи, сделаны превосходно, по фараоновскому образцу, а значит, он наверняка приглашал к себе жрецов-художников из Египта. Это никак не мешает тому, что лично он мог быть сторонником греческих идей, как мы видим на примере Птолемеев: по стилю египетских храмов, построенных по царскому приказу, нельзя сделать никаких выводов о том, что они имели какую-либо связь с культурой, к которой принадлежал правитель.