Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма

Государство преследовало двойную цель: 1) иметь воина, которого оно могло поставить в строй, когда появлялась нужда в войске; 2) иметь должным образом возделанный участок египетской земли. Важно было передать участок после смерти клеруха молодому воину. Самым естественным человеком, который мог бы занять место умершего, был его сын — если у него был сын. Когда после смерти клеруха участок возвращался царю, чтобы затем снова стать чьим-то наделом, царь при обычных обстоятельствах отдавал его годному к службе сыну покойного клеруха, если таковой имелся. Таким образом, хотя формально по закону участок не был наследственным, тем не менее он передавался по наследству на практике — но только при условии, что покойный клерух оставлял после себя сына, который мог сослужить царю реальную службу воином. В какой-то момент между девятым годом правления Эвергета I и пятым Филопатора правила изменились. После смерти клеруха, если он оставлял сына, сыну разрешалось немедленно получать в пользование участок отца, но до тех пор, пока он согласно закону не зарегистрируется в качестве нового клеруха, ему не разрешалось присваивать продукты, выращенные на клере, и все они в этот период переходили к царю. Наделы, продукты с которых таким образом «удерживались» царем, назывались katōchimoi klēroi (от katechein, «удерживать»). Третья перемена произошла, вероятно, в I веке до н. э. Отныне передача по наследству не ограничивалась отпрыском клеруха; она расширялась на его ближайшего родственника[347].

Вопрос, что означают термины epigonos («рожденный после») и epigonē, — еще одна избитая проблема папирологии. Мне кажется, сейчас уже достоверно установлено, что множественное число epigonoi («эпигоны») не синонимично слову «[из] эпигонов». Эпигоны определенно были организованы в военные войска под началом армейского руководства. Видимо, общепринятым стало мнение Лекье, что обычно сыновья клерухов были обязаны отслужить несколько лет в тех или иных войсках. В интересах царя было, чтобы после смерти клеруха сын, занявший его место, имел военную подготовку, и правительство могло выбирать некоторых сыновей (если их было несколько), не обязательно старшего, но того, который, пройдя военную подготовку в эпигонах, оказывался самым способным. Один папирус времен Птолемея II рассказывает нам о людях, которые уже занимают наделы в 20 арур, еще будучи в эпигонах[348]. С другой стороны, люди, о которых говорят, что они «из эпигонов», не связаны ни с какими войсками. Лекье предположил, что тех, кто уже отслужил свой срок в эпигонах, затем называли «из эпигонов». Некоторое время бытовало мнение о том, что сын клеруха в ожидании передачи ему отцовского клера назывался «из эпигонов», пока сам не становился клерухом, но ее опровергает папирус[349], в котором упоминается некто «из эпигонов», уже получивший клер в надел. Гриффит[350] высказал предположение, что ключевой смысл термина epigonē состоял в противопоставлении неегиптянина урожденному египтянину. Термин «из эпигонов» переводится на египетский как «рожденный в Египте среди потомков стратиотов», то есть детей и потомков воинов — неегиптян, поселившихся в Египте: греков, персов, фракийцев и т. д. Когда человек «из эпигонов» вступал в армию, он сам становился воином и уже не был «из эпигонов».

С течением времени у клерухов появлялось чувство, что обрабатываемый ими участок и стафм, в котором они жили, на самом деле принадлежат им. Еще в царствование Птолемея III появились завещания клерухов, в которых они оставляют стафмы своим женам.

Было ли у них какое-либо законное право завещать имущество, полученное от царя, неясно. Но к концу II века до н. э. клерухи приобрели ограниченное право на завещательное распоряжение. «Если кто из них умрет без завещания, его надел должен перейти к его ближайшему родственнику», — гласит закон Птолемея VII (118 до н. э.)[351]. Однако нет никаких сомнений в том, что выбор наследника был ограничен теми, кто мог занять место клеруха на военной службе; к примеру, он не мог оставить клер женщине.