Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы

Но гораздо более поражает пиетет, с которым французский писатель относится к Петру. Давайте призадумаемся. Ведь это всего лишь третье поколение Романовых, моложе их нет династии в Европе, еще недавно какой-нибудь датский король, спокойно сославшись на мнимую свою болезнь, приказывал не принимать романовских послов. И вот всего лишь третье поколение – и Романовы заставили признать себя! Все! Покончено с толками об их незаконности и худородстве. Признаны Европой! И в России они теперь – сами себе соперники…

Без перчаток, без шляпы, без манжет и в дурной карете – но такого величия не было у прежних российских правителей, облаченных в одежды, шитые золотыми нитями… Но чем же изумляет Петр Сен-Симона? И многих других, кстати. Что это за такой чудной демократизм – без шляпы, без перчаток? Может быть, Петр – какой-то там особенный «дикий варвар»? Нет, Петр – европеец, только не такой, как придворные Людовика XV… И где это он выучился ходить без шляпы и без перчаток? Его отец и дед показывались на люди все-таки в торжественном, ритуальном облачении… Впрочем, и сам Людовик XV еще ребенок, и Петр берет его на руки… Что это за поведение? Что за модель поведения?..

О «простом обращении» Петра интереснее других рассказывают Иван Неплюев и Андрей Нартов: как Петр запросто входил в избу и его угощали пирогом с морковью… Иван Неплюев был по происхождению бедным дворянином, одним из «выдвиженцев» Петра; Андрей Нартов – мастером-токарем, с которым царь любил проводить время за работой…

Но откуда все же у Петра эта простота в обращении? Под влиянием чего она возникла?.. Ведь традиция поведения правителей, особенно укрепившаяся при Романовых, напрочь отрицает и осуждает подобную «простоту». При первых Романовых правитель – не «гражданское лицо», но сакральное, священное. И было бы странно, если бы Романовы повели себя иначе: и без того внутренние соперники постоянно кололи их худородством. Кстати, подобные сплетни, конечно, вовсе не были каким-то «народным мнением», но что называется «планомерной кампанией». Например, известно, какую важную роль играла в костюме феодально-сословного общества обувь (вспомним хотя бы известные «красные каблуки», перешедшие из Парижа в Москву и Петербург, эти каблуки символизировали знатное происхождение). Отсюда подчеркивание простых сапожек-«желтиков» Евдокии Стрешневой и «лаптей» Натальи Нарышкиной. И, естественно, происходило осуждение любых неритуализованных или не вполне ритуализованных действий правителя. Распускались сплетни о том, что в девичестве будущие царицы Стрешнева и Нарышкина самолично собирали грибы на продажу и спускались в погреб за припасами. Осуждались даже поездки на охоту Алексея Михайловича… Но эта самая «простота» Петра необычна не только для Московии Романовых – она необычна (на это четко указывает Сен-Симон) и для абсолютистской Франции, например. Но где-то ведь она должна быть обычна?..

Мы уже привыкли встречать буквально во всех книгах, посвященных Петру и его нововведениям, фразы о том, что, желая приобщить русское общество к европейским развлечениям, Петр ввел, например, ассамблеи. Указ об ассамблеях появился в 1718 году. Первоначально сам государь назначал, в доме какого чиновнего лица состоится ассамблея, затем назначениями распоряжались в Петербурге – обер-полицмейстер, в Москве – комендант. Как известно, ассамблеи в русском обществе не привились. Интересно, почему? Приведем два фрагмента из указа об ассамблеях.

«Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать, и не точию вышеописанное не повинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего; он только повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питье, употребляемое в жажду, кто просит, игры, на столах употребляемые.

Часы не определяются, в котором быть, но кто в котором хочет, лишь бы не ранее и не позже положенного времени; также тут быть, сколько кто похочет, и отъезжать волен, когда хочет…

Определяется, каким чинам на оные ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, тоже знатным приказным; тоже разумеется и о женском поле, их жен и дочерей…»

Перед нами совершенно беспрецедентная, например, для современной Петру Франции попытка нивелировки сословий. Ясно, что ни в Париже, ни в столицах немецких княжеств подобное невозможно. В этом указе об ассамблеях Петр выступает революционером задолго до Французской революции. Уж не от него, не от этого ли представителя беззаконной молодой династии, примчавшегося в Париж в дурной карете и без перчаток, не от него оно все и пошло? Совершенно невероятно представить себе «петровскую ассамблею», например, в Версале! Да, Европа тоже разная бывает…

«Ровно в двенадцать часов за накрытыми столами рассаживалась компания в несколько тысяч голов, каждый день новая. Сельские жители и горожане, мужчины и женщины, старые и молодые, ученые и неученые, все сидели веселые, вперемежку, и ждали супа, откупоривая бутылки и нарезая хлеб…