Династия Романовых

Правление Алексея Михайловича, начавшееся бунтом, им же и закончилось. Только теперь местом действия была уже не Москва, а… Соловки. Самое удивительное, что это восстание возглавил Никанор – бывший игумен Саввино-Сторожевского монастыря, того самого, основатель которого когда-то спас государя на охоте. Соловецкие монахи с самого начала не приняли никоновские нововведения, но в Москве на это долгое время закрывали глаза, надеясь договориться. Поэтому и военной силы против восставших не применяли. Между тем соловецкие монахи уже в 1669 году перестали молиться за здравие царя, а затем начали принимать в свои ряды беглых разинцев. В 1674 году Алексей Михайлович велел взять монастырь под круглосуточную осаду, после чего часть его защитников покинула Соловки, другая была брошена в темницу староверами. И только в январе 1676 года, незадолго до смерти Алексея Тишайшего, один из монахов показал правительственным войскам тайный ход, по которому те ворвались в крепость. После ожесточенного боя уцелело лишь 60 бунтовщиков, в том числе и Никанор. Жестокая расправа над ним была учинена 29 января 1676 года, непосредственно в день кончины царя.

Так что жизнь царя Алексея Тишайшего, сотканную из многочисленных бунтов и войн, осложненную серьезным церковным расколом и разгоравшейся яростной борьбой двух идеологий, впоследствии названных «западничеством» и «славянофильством», вряд ли можно было назвать тихой. Да и возможна ли она была в эпоху, очень точно названную историками «бунташным веком»? Кстати, и сам царь отличался кротостью и тихостью лишь в юности. А будучи уже в зрелом возрасте, как справедливо было подмечено современными исследователями истории династии Романовых, «больше полагался не на силу убеждения, а на убеждение силой». У тех, кто пришел после него, поводов для этого оказалось не меньше. Тем более, если учесть, что трон под молодой, еще не окрепшей династией опять сильно зашатался. На этот раз причиной тому стала борьба между наследниками престола, а точнее родственных им родовых кланов – Милославских и Нарышкиных, которая началась еще при жизни царя Алексея.

Борец с местничеством

Последние годы жизни Алексея Михайловича были омрачены печальными событиями. 2 марта 1669 года скончалась царица Марья Ильинична, в следующем году поочередно ушли из жизни сразу два сына – 4-летний Симеон и 16-летний наследник престола Алексей Алексеевич. Оставшиеся в живых сыновья Федор и Иван болели, видимо, той же наследственной болезнью, что и царевич Алексей. И хотя Федор был умен и образован, править государством он не мог из-за слабости здоровья: по словам историка и журналиста С. Мерцалова, «ходил он, опираясь на палку, и был вынужден просить помощи у придворного даже для того, чтобы снять шапку перед иностранным посланником». Таким образом, возникла вполне реальная угроза для преемственности царской власти. По сути, династия Романовых могла пресечься на втором или третьем представителе. Чтобы предотвратить это, государь решил в 1671 году жениться вновь. На сей раз его избранницей стала 19-летняя Наталья Кирилловна Нарышкина, дальняя родственница боярина Артамона (Артемона) Матвеева, царского друга и единомышленника, возглавлявшего правительство. И уже 30 мая 1672 года супруга подарила Алексею Михайловичу еще одного наследника, впоследствии ставшего царем Петром I. С воцарением Натальи Кирилловны, вокруг нее, разумеется, стали группироваться ее родичи, Нарышкины, которые вступили в соперничество с родней первой жены Алексея Михайловича – Милославскими.

После смерти государя остались в живых восемь его детей от первого брака и трое – от второго. Поскольку закона о престолонаследии не было, фактически сразу началась междоусобная гонка двух кланов: кто же встанет у трона – Милославские или Нарышкины? Кому присягнут: четырнадцатилетнему Федору или маленькому Петру? Все должно было решиться не путем законодательных норм и установок, а в ходе клановой борьбы.

Нелегкий выбор был сделан едва ли не в одну ночь, когда, по словам Ф. Гримберг, «девятнадцатилетняя Софья буквально “организует” присягу бояр именно своему единоутробному младшему брату Федору. Это совсем не было легко. К тому времени стараниями Нарышкиных-Матвеевых большая часть Милославских-Морозовых была выслана из Москвы. Но Софья уже явно помышляет о собственной “партии”, которую поддерживали бы воинские силы».