Династия

Через два месяца, когда земля была надежно закована в железные латы холода, вдруг наступила теплая и влажная погода, идеальная для охоты.

— Запах дичи будет летать в воздухе! — воскликнул Роберт, не в силах сдержать своего воодушевления. — Сегодня мы точно не вернемся без большого оленя.

— Благодарение Богу, если так, — сказала Элеонора. — Меня тошнит от засоленного мяса. У лорда Эдмунда всегда был снаряжен человек для охоты, чтобы в доме не переводилось свежее мясо.

— Но ведь я привожу зайцев постоянно. Элеонора передернулась:

— Вы же знаете, что я не ем зайчатины. Для меня это, как… убийство.

Роберт улыбнулся ей и встал открыть ставни спальной комнаты.

— Вы только послушайте, как воют гончие! — сказал он. — Они свое дело знают. А вон и Джо сдерживает Джелерта. Из этого щенка выйдет хороший охотник.

— На каждого хорошего охотника найдется еще лучший, — возразила Элеонора, решив подразнить мужа. Она знала, как щепетильно он относится к оценке его любимой Леди Брач и ее потомства.

— Он наберется опыта, когда несколько раз почувствует погоню. Это у него в крови. Он не может быть не лучшим.

Роберт снова посмотрел вниз, во двор, где шли приготовления, и нетерпеливо сказал:

— Ну же, женушка, как скоро мы спустимся?

— Я уже готова. Он отвернулся от окна, и они посмотрели друг на друга с восхищением. Супруги оделись в гармонирующие по цвету наряды: на Роберте были чулки оттенка изумруда и пурпурная туника с бело-золотой вышивкой, подбитая лисой. Элеонора оделась в бархатное платье насыщенного зеленого цвета, также отороченное мехом, и в темно-красную юбку из шерсти. Они подобрали себе желто-оранжевые плащи и украшенные мехом изумрудно-зеленые шляпы. От такой пары невозможно было отвести глаза.

Когда они спускались по ступеням во двор, Элеонора почувствовала неожиданное для себя удовлетворение собственной жизнью. Роберту, может, и недоставало таланта любовника, но это с лихвой компенсировалось другим: ежемесячные женские недомогания у Элеоноры должны были наступить в день святой Катерины, и она уже приготовила все необходимое, чтобы пережить эти досадные несколько дней, но они не наступили.

Габи, которая знала даже детали интимного календаря своей госпожи, сразу поняла, в чем дело, и произнесла специальную молитву о сохранении беременности. Когда прошла еще неделя, Элеонора, по совету Габи, рассказала все Роберту, но настояла на том, чтобы он ничего не сообщал пока отцу. Роберт чувствовал себя, как пораженный громом, был возбужден и вместе с тем напуган до полусмерти. Он согласился хранить молчание и прекратил свои ночные «нападения» на жену. Прошедшие еще три недели полностью подтвердили ожидания женщин. В канун Рождества было официально объявлено, что Элеонора беременна, и рождественские праздники наполнились особой радостью для всего дома.

На дворе стояла середина января, и Элеонора теперь совсем иначе чувствовала себя в компании мужа. Поскольку их интимные отношения свелись к нулю, главная причина супружеских разногласий и дисгармонии сама собой исчезла. Элеонора была на седьмом небе от счастья, что результат наступил так скоро.

Морланд, с характерной для него привычкой приписывать все заслуги себе, заявил: «Я говорил, что у меня на плодовитую ярку глаз наметан». Роберт был несказанно рад этому столь быстрому подтверждению собственной мужественности. Известие о будущем ребенке еще больше укрепило его любовь к Элеоноре. Он проявлял необыкновенную заботливость, нежность, галантно ухаживал за женой. Представление Роберта о супружеских отношениях были продиктованы воспитанием и более всего соответствовали романтическим идеалам, в которых не было места искусству плотской любви. Теперь, когда любовная сторона их жизни ограничивалась поэзией, рыцарскими поступками и обожающими взглядами, Элеонора внезапно приняла Роберта в роли любовника.

Плохая погода и долгие зимние вечера заново подарили им друг друга. Они играли в карты, а с Рождества — в шахматы, набор которых привезли из Италии в Лондон, а затем в Йорк специально как подарок Элеоноре. Они также не без удовольствия подолгу беседовали, сочиняли стихи и вместе пели. Оба любили музыку, но, к сожалению, их дом не мог похвастаться сколько-нибудь замечательными музыкальными инструментами. Они решили восполнить этот досадный пробел, как только наладится погода. Теперь, когда Элеонора объявила о грядущем наследнике, Морланд не мог отказать ей ни в чем, что можно купить за золото.

Во дворе их ждала отобранная свора гончих. Морланд воспользовался погодой, чтобы нанести несколько деловых визитов соседям-землевладельцам, так что Роберт и Элеонора отправлялись одни с небольшой группой молодых людей с фермы. Джо был первым, кто встретил свою госпожу. Он подвел к ней Лепиду, другой рукой сдерживая рвущегося с поводка Джелерта.

— Позвольте помочь вам, мадам, — сказал он официально.