Династия

— Представьте себе, как он будет выглядеть, когда здесь выроют канал и заполнят его водой, а на южной стороне мы разобьем сад, — добавила Элеонора, — в нем будут большие буковые деревья и дубы…

— Деревья вырастут большими только через добрую сотню лет, — заметил Роберт. — Мы не увидим их.

— Дети наших детей увидят. Это необыкновенный дом, ему нужны годы, чтобы окрепнуть. Мы не должны торопить время, так же как мы не скупимся на деньги.

Они взирали на дом, угадывая в нем будущее своих детей, а затем Элеонора предложила:

— Давайте войдем внутрь.

Роберт немного удивился, но затем его лицо озарилось улыбкой:

— Да, нам стоит посмотреть, что к чему. Возможно, это будет единственный раз, когда мы останемся здесь наедине друг с другом.

Они оставили лошадей во внутреннем дворике и прошли вместе по пустым просторным комнатам. Холл был построен с высоко поднятыми консольными балками, окна-эркеры удачно вписывались в мощные стены, которые венчали арочные своды. Солнце проникало в комнаты сквозь витражи, и весь пол был словно усыпан островками света, окрашенного в цвета драгоценностей. Казалось, рубины, сапфиры и изумруды лежали и таяли на солнце.

Элеонора и Роберт поднялись наверх по пустому дому, чтобы пройти в комнату для рукоделия. Она еще не была завершена — вместо окна в стене зияла дыра, которая впускала свежий майский воздух. Стены в комнате тоже еще только ждали отделки деревом. Элеонора прошла прямо к окну и взглянула на открывшийся цветущий пейзаж.

— Вид замечательный, — проговорила она. — В этой комнате будет приятно в любое время года — и зимой, и летом.

— Я даже думать о зиме не могу в такой день, как сегодня, — сказал Роберт, присоединяясь к ней. — Воздух, как вино. Я просто опьянел от него.

Элеонора с улыбкой повернулась к нему. Роберт не смог сдержаться:

— Как вы прекрасны. Словно роза, — произнес он.

— Милорд, вы говорите, как галантный кавалер, — с нежностью в голосе ответила Элеонора.

— О нет, это не галантность. Я подпишусь под каждым своим словом. Я знаю, что не значу много в вашей жизни…

Элеонора сделала ему знак остановиться, но он схватил ее руку и поцеловал. Они долго вглядывались друг в друга, какая-то волна внезапно пробежала между ними. То, что сказал Роберт, было правдой. Его неистовая любовь к ней обезоруживала его. Он не сумел стать для нее хорошим любовником. Последний раз они были близки, когда был зачат их последний ребенок, а Гарри уже исполнилось семь лет… С тех пор Роберт так часто отсутствовал, что даже в тех редких случаях, когда он бывал дома, не осмеливался и напоминать о себе, зная, что Элеонора не получает от интимной стороны их отношений никакого удовольствия.

— Это правда, — сказал он, держа ее ладонь в своих руках — Но нам известно, что причина — не холодность, а, напротив, моя слишком горячая любовь к вам.

— Роберт, — вырвалось у Элеоноры, но она не могла выразить точно, что ей хотелось ему сказать.

— Я вижу вас здесь, и моя кровь закипает с новой силой. Вы еще красивее, чем когда я встретил вас впервые. Вы прекрасны, как вечно молодая весна.

Он прижал ее к себе и осыпал нежными поцелуями; легкий ветер ласкал их, касаясь лиц, словно крыльями бабочки. Им редко выпадало быть наедине, и эта свобода подействовала на них пьяняще, как глоток хорошего вина. Нежность поцелуев уступила место жаркой страсти, и вскоре пальцы Роберта невольно потянулись к застежкам на ее платье. Их одежда заменила им постель. Роберт бережно прижимал Элеонору к себе, глядя на нее сверху, пока его руки касались чувствительных мест на ее красивой шее и груди. Все ее тело отзывалось на его ласки.

Элеонора впервые испытывала подобные ощущения. Роберту не удавалось тронуть струны ее страсти. Она все еще оставалась фригидной, но сейчас его поцелуи и ласки медленно разрушали в ней какие-то преграды. Необыкновенные, будоражащие своей новизной ощущения заполнили ее. Она наконец ответила ему взаимностью и с радостью сдалась на милость победителя. Их движения, как и эмоции, обрели полную гармонию. Им казалось, будто их несет ласковое течение, которое приведет к чему-то неизведанному, а оттого еще более желанному.

Позже, когда он вытер капельки пота с ее лба, она улыбнулась ему неземной улыбкой.

— Я люблю тебя так сильно, — сказал он, обращаясь к ней на «ты», что особенно подчеркивало интимность момента и символизировало их полное единение.

— Я никогда не знала, — откликнулась Элеонора, — что это может быть так прекрасно.

Глубокая тишина воцарилась вокруг и подхватила их, унося в мир новых снов и мечтаний. Этот день остался в их воспоминаниях, как драгоценность, заключенная в хрустальный шар.