Династия

— На твоем месте я попридержал бы язык, Белла, — сказал ей Томас. — Подумай, ведь матушка может услышать этот разговор.

— Услышать что? — спросила Элеонора, как раз в этот момент входившая в комнату.

— Изабелла сказала, что завтра уедет, переодевшись мальчиком, и ей за это ничего не будет, — произнес Томас быстро, пытаясь защитить сестру.

Все засмеялись при воспоминании о детских проделках Изабеллы.

Но Изабелла не нуждалась в снисходительности. Она бросила вызывающе:

— Ничего подобного я не говорила. Я сказала, что все эти приготовления и выступления просто большая чепуха.

— Никто не спрашивал твоего мнения, Изабелла, — холодно отозвалась Элеонора.

— Тем не менее, матушка… — включился в разговор Эдуард.

Элеонора попыталась остановить его, почувствовав в его голосе неодобрение.

— Ты не можешь присоединиться к ним, потому что ты нужен здесь, Эдуард.

— Да? — ответил он, искоса поглядывая на мать. — Так или иначе, матушка, вы отдаете себе отчет, как называется то, что мы делаем? Мы собираемся выступить против короля! Если королева одержит победу…

— Королева — это никакая не королева, а лишь жена короля, который вовсе и не король. И она не одержит победу, — ответила Элеонора сердито.

— Матушка, наш король Генрих Шестой был коронован, хотим мы этого или нет, поэтому выступить против него с оружием в руках — значит быть обвиненным в измене. Если королева выиграет это сражение, нас могут лишить всего. Мы рискуем потерять не только наше богатство, но и наши жизни.

— Его предки не думали об этом, когда украли корону у законного короля. А теперь законный наследник законного короля собирается восстановить свои права и вернуть себе корону. Йорк победит, победит законно, победит, потому что Бог на его стороне.

— Все равно это считается изменой, — терпеливо продолжал спор Эдуард. — Король Генрих был сыном бывшего короля, значит, он имеет законное право на престол…

— Законное? Какое он может иметь право на престол, украденный его дедом? Восстановление в правах законного претендента не может считаться изменой. Утром Морланды отправятся в Ладлоу, во главе наших людей поедут Томас и Гарри, — сказала она, обнимая сыновей.

Гарри вспыхнул от удовольствия.

— Мы должны показать, что наша семья безоговорочно поддерживает Йорков, чего бы это нам ни стоило.

— Прекрасно сказано, матушка, — воскликнул Томас, хлопая в ладоши и пытаясь смехом разрядить напряженную атмосферу. — Ну, Эдуард, осторожность сказала свое слово, а мы послушали ее, как и подобает воспитанным людям, но теперь пусть она отдохнет, а ты нам скажешь честно, что просто зеленеешь от злости при мысли о том, что остаешься дома, в то время как твои братья едут сражаться на войну.

Эдуард решил прекратить спор и уступить брату:

— Моя Маргаритка и слышать не захотела бы о таком, — ответил он со смехом.

С этого момента разговор принял непринужденный характер. Каждый с хвастовством описывал, как он легко будет расправляться с врагами. Мужчины разговаривали, а женщины слушали: Элеонора с гордостью, Изабелла мрачно, а Хелен и Сесилия с сомнением.

Когда они уже разошлись по спальням, к Элеоноре подошла Ани с просьбой взять в поход ее племянника, четырнадцатилетнего парня, который мечтал выступить в качестве личного слуги Томаса или Гарри.

— Что же его мать, она хочет этого?

Ани состроила гримасу.

— Я не думаю, чтобы хоть какая-то мать желала отправлять своего ребенка на войну, но, по правде говоря, Колин очень трудный парень, с ним просто не совладать, кроме того, его отец тоже отправляется в этот поход…

— Хорошо, — сказала Элеонора. — Я даю свое согласие.

«Как странно и непривычно ощущать такую большую власть», — подумала Элеонора. Она могла решать судьбу этого ребенка, сделав за него выбор между жизнью и смертью.

Мужчины должны были тронуться в путь еще до наступления рассвета. В три часа поутру прошла служба в часовне и были произнесены специальные молитвы за людей, отправлявшихся в Ладлоу. Получив благословение, воины попрощались со своими женами и семьями, а затем собрались во дворе перед господским домом. Все его обитатели высыпали во двор сказать слова напутствия воинам. Элеонора, которая знала каждого в лицо, обошла их ряды, благословляя на подвиг и находя для любого нужные слова. Воины склоняли голову при ее приближении, ибо отправлялись в поход не только под знаменем Йорка, но и в ее честь. Для них она была так же величественна, как и королева. Здесь собралось двадцать пять человек, и их одежда теплым красным пятном выделялась на фоне серого утра. Кроме них, к группе присоединился слуга Джона Батлера и Колин, который должен был возглавить колонну со знаменем в руках.