Динка

Но Динка, красная и сердитая, негодующе прерывает его.

– Какой тот самый? Это Костин сыщик! А у Степана свой! И раз Костя не велел, так надо молчать! И ты не смеешь выдавать тайну!

– Тихо ты... Кричишь, будто тебе хвост прищемили! – раздражается Ленька.

– Хвост прищемили? – Динка в волнении вытаскивает изо рта обсосанный кусок сахару и протягивает его Леньке: – На тебе твой сахар!

Ленька машинально кладет сахар на ладонь.

– При чем это?

– И миску бери, – говорит Динка.

Ленька, вопросительно глядя на нее, берет и миску.

– Чтобы мне за мою тайну еще и хвост прищемили! – обиженно заключает Динка.

– Какой хвост? – совсем теряется Ленька.

– Не знаю уж какой... Только я с тобой не вожусь больше... Если ты все тайны выдаешь да еще за каждое слово придираешься... Не надо! – решительно встает Динка.

– Да подожди... Ты же мне рта раскрыть не даешь.

– Это ты мне ничего не даешь! Сахар отнял, миску отнял... К каждому слову придираешься! – вспыхнув, говорит Динка.

– Да когда я чего отнимал у тебя? Вон он, сахар. Сама положила... И миску отдала... Я только про сыщика хотел сказать... Степан ведь тоже политический...

– Все равно не надо. Костя сам знает, кому сказать... Знаешь, как Никич говорит про тайны? – Динка пошевелила пальцем и наморщила лоб. – Никич говорит: знает один – знает один, знают два – знают двадцать два. Вот нас два, а ты как начнешь всем рассказывать, так будет двадцать два...

Ленька безнадежно машет рукой.

– Ладно, не скажу. Только у каждого человека свое соображение... – не желая больше спорить, тихо проворчал он.

Динка успокоилась и, взяв обратно свой сахар, сказала:

– Оближи ладонь – она у тебя вся сладкая. – Ленька облизал ладонь, но лицо его оставалось хмурым и озабоченным.

– Сегодня Алина на весь день к своей Бебе ушла. Мы с Мышкой одни будем встречать маму... И по часам сами объявлять будем, – снова болтала Динка.

Ленька молчал и обдумывал про себя, как, не выдавая чужой тайны, можно предупредить Степана, что появился какой-то сыщик. Конечно, сыщиков в полиции много. Один может на дачах выслеживать, а другой – в городе. За кем следит, а за кем – нет. Если вообще Степану напомнить, что вот, мол, осторожнее надо быть. «Так Степану я не советчик, он сам лучше моего все знает», – рассуждал про себя Ленька, решив завтра обязательно наведаться к своему другу.

Но сделать это ему не пришлось.

Глава 29 Неожиданное горе

Алина не задержалась в гостях у Бебы, как это предполагала Динка. Она вернулась точно ко времени приезда мамы и, взяв у сестер часы, сама уселась перед ними на террасе. Но прошло уже два объявления, прогудел протяжный гудок парохода «Гоголь», дети, нетерпеливо глядя на дорогу, давно уже толклись у калитки, а мамы все не было.

– Алина, пройдем немного по дороге, хоть до Марьяшкиной дачи... Может, мама заговорилась с кем-нибудь... – сказала Мышка.

– Ну, пойдем! – согласилась Алина.

Мышка и Динка весело побежали вперед.

– Дети, дети! Не убегайте далеко! – важничая перед проходившими мимо дачниками, окликала сестер Алина. И хотя ей самой очень хотелось побежать вприпрыжку навстречу маме, но она нарочно замедляла шаги и шла прямо, не глядя по сторонам, серьезной и деловой походкой взрослого человека.

Динка и Мышка добежали до угла богатой дачи, где жила портниха, и остановились. За решетчатой оградой слышались взволнованные голоса, женский плач и тихие причитания.

– Там что-то случилось! Пойдем скорей! – сказала Мышка, и, не обращая внимания на окрики Алины, обе девочки бросились бежать к даче.

У раскрытой настежь калитки собрались люди, они спрашивали друг у друга, что случилось, заглядывали в сад, торопливо шагали по боковой аллее, туда, за дачу, к маленькой сторожке, где жила Марьяшка.

Динка схватила за руку сестру и, дрожа от волнения, бросилась за людьми. Но навстречу девочкам шла Марина... Она шла быстро, ничего не видя перед собой, и лицо у нее было очень бледное.

– Мама! – ахнула Мышка.

– Мамочка! – громко закричала Динка.

Марина подняла глаза и, увидев детей, пошла им навстречу.

– Пойдем, пойдем!.. Марьяшка заболела! – отрывисто сказала она, поворачивая обеих девочек к калитке и увлекая их за собой.

Незнакомый, сдавленный голос ее и белое, без кровинки лицо были так необычны, что онемевшие от испуга Динка и Мышка, не сопротивляясь, выбежали вместе с ней на улицу. И тут все трое увидели жалкую, растерянную фигуру Алины. Она стояла около угла дачи, словно не решаясь идти дальше.

Марина выпрямилась и, крепко держа за руки младших детей, шепнула:

– Не спрашивайте сейчас ничего...

Но дети были так испуганы, что никому и в голову не приходило о чем-либо спрашивать.

– Алина, пойдем домой! – ласково сказала мама.

Но Алина вопросительно смотрела на нее и не двигалась с места.

– Алиночка, Марьяшка очень больна. Там сейчас доктор, – тихо пояснила мать.

– И ты видела ее? – заикаясь, спросила Алина. – Это правда, что говорят...

Мать быстро указала ей глазами на младших детей и строго повторила:

– Идите домой! Я еще ничего не знаю.