Динка

– Да я отдам... Мне бы только крупички маленько...

Динка, сморщив нос, оглядела лавку, просунулась между покупателями к конфетам под стеклом и, не ощутив желания съесть хоть одну из них, вышла.

– Мне бы крупички... – донесся до нее уже в дверях голос женщины.

– Лень, там нищая просит... В лавке тоже, значит, стоят нищие? – со вздохом сказала она и пожала плечами. – Крупички ей надо...

Ленька поднял на плечи корзину и, ничего не ответив, пошел вперед. Динка шла за ним и от нечего делать читала вывески. На одной лавке с большими стеклами половина вывески была оторвана, и на уцелевшей половине значилось: «закус...»

– Леня, что это за такой «закус»? – спросила она. Но Ленька свернул за угол, и перед глазами Динки неожиданно открылась грязная площадь с телегами и распряженными лошадьми; повсюду валялись солома, огрызки недоеденных огурцов, гнилых фруктов и овощей. Между возами ходили люди, торгуя картофель и яблоки. Тут же продавались лопаты, грабли, табуретки, скалки и детские, выкрашенные в розовый цвет низкие колясочки с деревянными колесиками. Немного поодаль от возов теснилась масса народу, оттуда доносились звонкие голоса торговок и разносчиков.

– Вот и базар, – сказал Ленька. – Сейчас пройдем толкучку и прямо в рыбный ряд станем.

– А что это за толкучка, Лень? – спросила Динка, стараясь держаться ближе к товарищу; слово «толкучка» было чем-то связано с именем дедушки Никича.

Ленька, толкая всех своей корзиной, врезался прямо в толпу людей, которые сновали взад и вперед, держа на руках разное тряпье и выкликая покупателей:

– Вот, кто без штанов, подходи! Вот, кому одеяло! Продам недорого!

Некоторые, сложив в кучку свое тряпье, стояли тут же молча, а проходившие женщины и мужчины рылись в этом тряпье, встряхивая и разглядывая на свет.

– Что это они, Лень, с себя одежду продают, как наш дедушка Никич? – поинтересовалась Динка.

– Либо с себя, либо краденое... Тут и беднота, тут и жулики толкутся. Держись за меня, а то затрешься в толпу да еще потеряешься.

Динка со страхом вглядывалась в изможденные лица и, протискиваясь за Ленькой сквозь толпу, крепко цеплялась за его штаны.

– Да ты держись за ремень! Порвешь штаны, кто отвечать будет? – недовольно говорил Ленька. Он устал, на лбу его выступили крупные капли пота, руки занемели.

Они прошли птичьи ряды, где кричали и бились куры, которых хозяйки тащили прямо за ноги, головой вниз; прошли мясной ряд со столами, на которых было навалено горой мясо, а рядом стояли огромные пни, окровавленные и изрубленные сверху. Мясники рубили на них целые туши, с размаху опуская топор и брызгая на проходящих кровью и мелкими костями. Зеленые мухи целыми роями кружились над мясом и садились на лица покупателей.

– Фе... – затыкая нос и стараясь не смотреть, морщилась Динка.

Ей начинал очень не нравиться этот базар, от которого она так много ждала веселого. Она поднялась на цыпочки и окинула глазами площадь. По краям ее стояли лавки с посудой, на стойках шла бойкая торговля молочными продуктами, но везде была грязь и суета. Откуда-то доносились тянущие за душу голоса нищих, поющие голоса бродячих артистов, которые толклись в самом конце площади, около огромного шатра с бахромой... «Это, наверное, и есть карусель», – подумала Динка и нетерпеливо дернула Леньку за ремень:

– Давай уже продавать, Лень!

– Иди, иди, – пробурчал Ленька.

Наконец остро запахло рыбой, и по обеим сторонам неширокого прохода появились рыбные торговки. Они сидели прямо на земле, расстелив рядом с собой мешки и разложив на них свежую рыбу. У некоторых рыба была еще живая, она била хвостом и, выскользнув из рук продавца, падала под ноги проходивших; жабры ее тяжело поднимались и стеклянные глаза пучились...

Ленька выбрал бойкое местечко и встал в ряд. Поставив на землю корзину, он тоже расстелил чистый холщовый мешок и начал раскладывать рыбу: окуньки, стерлядки, щуки и караси.

– Куда влез на чужое место? Ступай, ступай отсюда! Ишь нахальный какой! – затрещала вдруг над ухом толстая тетка в засаленном сером переднике и с рыбьей чешуей на таком же засаленном ситцевом платке. – Я здеся кажный день торгую, меня, слава богу, покупатель уж не один год знает, а он расположился, гляди! Ступай лучше, а то как швырану корзину, так и хвостов не соберешь!

Динка испугалась и схватилась обеими руками за корзину, но Ленька спокойно сказал:

– Кто первый занял, того и место. Это вам не в театре, тетенька, здесь места не купленные. Вон напротив становитесь, коль охота, а я отсюда не пойду!

– Ох ты, сопливый эдакий! Еще будешь указывать мне место! – заорала торговка.

Но стоящий рядом с Ленькой мужчина, с большой рыбиной в руках, вступился за мальчика:

– Иди, иди отсюдова! Нечего свои порядки заводить! Раз занято место – так занято! Не опаздывай другой раз!

Торговка подхватила свою корзину, смачно плюнула и перешла в другой ряд, заняв место напротив.

– Вот рыба, рыба! – звонко закричала она, заметив подходивших покупательниц и ловко перекидывая с ладони на ладонь жирную рыбину. – Подходите, подходите, господа хорошие! Вот рыба, рыба!