Динка

- На пристань ее понесли. В больницу повезут. Бегите туда - может, еще не уехали! Только-только пошли они...

- Пойдем! - встрепенулась Динка. - Пойдем скорей, Лень!

И, прижав к груди ложку, девочка бросилась бежать.

- Несчастный я с тобой... - пробормотал измученный Ленька, догоняя ее у калитки.

Парохода еще не было. На пристани толпился народ, бросая любопытные и соболезнующие взгляды на забинтованного больного ребенка. Нюра, сидя на скамейке, держала Марьяшку на руках и, не обращая внимания на собравшихся вокруг людей, тихонько шептала ей ласковые слова.

Марина и Катя, стоя у билетной кассы, о чем-то разговаривали с кассиром.

- Иди, не бойся! Отдай ей ложечку-то... - вдруг донесся до них тихий голос.

Ленька, держа за руку свою подружку, осторожно подвел ее к Нюре.

- Марьяшечка, родненькая... вот ложка... - звенящим от волнения голосом сказала Динка и положила на грудь девочки ложку.

- Доченька, ложечку твою принесли! Вот она, ложечка-то... - вкладывая в руку девочки ложку, зашептала мать. Марьяшка пошевелила головкой и тяжко застонала. Губы у Динки задрожали.

- Не плачь! - строго остановил ее Ленька. - Скажи: "выздоравливай, Марьяшка!.."

- Выздоравливай, Марьяшка! - прошептала за ним Динка.

- Ворочайся, мол, скорее из больницы, - снова сказал Ленька.

Серые глаза его неотступно и настороженно следили за каждым движением девочки. Тонкие темные брови узеньким Мостиком сошлись у переносья и придавали его бледному лицу строгое и трагическое выражение.

- Поцелуй ее в ручку, и пойдем! - крепко держа за руку девочку и не замечая никого вокруг, тихо шептал Ленька.. Нюра плакала. Стоявшие вокруг женщины вытирали глаза. Марина и Катя, онемев от удивления, Смотрели иа обоих детей.

- Теперь пойдем, - ласково сказал Ленька.

Девочка не противилась, по, отойдя на несколько шагов, остановилась, неуверенно оглядываясь назад... Ленька, наклонившись над ней, что-то сказал. Динка послушалась и, держась за его руку, тихо пошла рядом. Потом снова остановилась, и снова он что-то сказал ей... Потом их детские фигурки замешались в толпе и скрылись из глаз...

Сестры долго молчали. Потом Марина подняла на сестру удивленные глаза:

- Это был тот же мальчик... Жаль, если они видели нас...

- Они не видели... Она ничего не видела из-за слез, а он ничего не видел, кроме ее слез, - тихо ответила Катя.

Глава тридцать вторая

ГОРЕЧЬ РАЗЛУКИ

Потянулись длинные, печальные дни. Несчастье, случившееся с Марьяшкой, оставило глубокий след в сердцах детей. Никому не хотелось шутить, смеяться, разговаривать громким голосом. Мышка, боясь растравить свое горе, избегала всяких разговоров с сестрой; Динка, скучая, бродила одна по саду и ждала Леньку... Алина теперь держалась особняком, не допуская ни слез, ни воспоминаний. Но, когда приезжала мать, все трое бросались к ней с расспросами:

"Ну, как Марьяшка? Плачет она? Больно ей? Узнала она тебя?"

Марина не скрывала правды.

"Марьяшке уже лучше... Только глазки у нее еще забинтованы", - отвечала она в первые дни.

Дети огорченно замолкали. Всем было страшно, что Марьяшка останется слепой.

Катя, привыкшая с детства к суровой скрытности чувств, казалась прежней и только по вечерам, оставаясь наедине с сестрой, плакала:

"Я не могу представить себе этого ребенка слепым..." "Почему слепым? Ведь доктор еще не сказал этого. Надо всегда надеяться на лучшее... Перестань плакать. Катя! Посмотри, как борются со своим горем дети", - мягко упрекала ее сестра.

Но боролись только Алина и Мышка. Динка не боролась, за нее боролся Ленька. Уцепившись за его руку, она тащилась за ним всюдуич, тоскуя по Марьяшке, без умолку говорила о ней. В эти дни Ленька стал ее добровольной нянькой, кротким утешителем, самоотверженным другом. Терпеливо перенося ее жалобы, он тысячу раз повторял одни и те же слова

- Доктора в больнице есть, они не допустят, чтоб Марьяшка слепая осталась. А вернется она, и все опять по-хорошему будет... Ложечку ты ей отнесла... И раньше всегда играла с ней, конфеты давала... Веночек в тот раз на голову сплела... И поцеловала она тебя... И меня поцеловала. Чего еще ей нужно? Не плачь больше, выздоровеет Марьяшка...

Девочка действительно выздоравливала. Однажды Mарина приехала веселая и сказала, что глазки у Марьяшки не пострадали, повязку доктор снял и девочка уже бегает по всей палате.

- Бегает! Бегает! - в восторге кричала Динка, тормоша сестер.

Мышка и Алина смеялись.

- Ну, камень с души свалился! - радовалась Катя. А Лина, глубоко вздыхая, говорила:

- Ведь эдакую муку мученическую перенес ребенок... Безгрешная ангельская душа... - и, думая о чем-то своем, скорбно глядела на богородицу...

В один из солнечных дней приехала портниха Нюра. Завидев ее на дорожке, Динка взмахнула руками и бросилась к сестрам.

- Марьяшку привезли! Марьяшку привезли! - кричала она.

Алина и Мышка выбежали на крыльцо, из кухни заспешила Катя.

Но Нюра приехала одна.