Динка

- Нету здесь никакого бога, Лина... Один обман... Почему не понимаешь...

- Малай Иваныч! - строго прервала его Лина. - Не в нашем разумении, есть бог или нет... и не достойны мы обсуждать это... Только не могу я молиться с чистым сердцем... - Голос ее дрогнул, на щеке остановилась крупная слеза. Сыми икону, Малай Иваныч...

Малайка растерянно заморгал, глазами и не двинулся с места.

- Сыми, говорю, - повторила Лина. - Отдай верующему... - И голос ее зазвучал строже. - Не для хулы и насмешки отдаю. Сама от себя сердце отрываю! Гляди же и ты... не обидь меня глупым словом...

Мышка из-под широкого рукава Лины жадно следила за обоими.

Малайка осторожно снял икону; на пол посыпалась известка, на стене остались тонкие ниточки паутины.

- Сичас, пожаласта, берем... - держа икону прямо перед собой и выходя с ней за дверь, неуверенно бормотал Малайка. И, словно боясь, что Лина одумается, рассердится, раскричится, еще раз заглянул в кухню. - Совсем несть, Лина?

Лина, погруженная в свои мысли, не ответила. Малайка; прижимая к груди икону, на цыпочках прошел мимо окна и скрылся за деревьями.

- Ну вот, - сказала Лина. - Унес... Теперь пустой угол...

- Лина... - умоляюще прошептала Мышка.

- Ничего, доченька... не корю я тебя...

Лина оправила кровать, взбила подушки. Не спеша двигаясь по кухне, прибрала в углу сор и, открыв дверь, поглядела в сад. Малайки все не было.

- Небось в саму Волгу затащил, нехристь эдакий... возрадовался! - грустно усмехнулась Лина.

Но Малайка вернулся, весь пропыленный, с портретом в руках.

- Сичас, пожаласта... - промычал он, держа во рту гвозди, а под мышкой молоток.

- Что это ты, Малай Иваныч? Кого это приташил? - удтвленно спросила Лина.

Круглое лицо Малайки расцвело смущенной улыбкой:

- Один очень умный человек... будешь скучать - смотри портрет.

На Лину глянуло лицо незнакомого человека. Глаза его смотрели умно и проницательно.

- Батюшки! Да где же ты его взял? - всплеснула руками Лина.

- На чердаке. В папином ящике, - тихо сказала Мышка. Малайка, причмокнув языком от удовольствия, повесил портрет. Лина поглядела еще раз и глубоко вздохнула.

- Ничего, симпатичный, - равнодушно сказала она, махнув рукой.

- Это Чернышевский! - серьезно пояснила Мышка.

Глава тридцать четвертая

ОТРЕЧЕНИЕ ЛИНЫ И СЧАСТЬЕ МАЛАЙКИ

- Мама! - шепотом сказала Динка. - Малайка куда-то унес Линину икону.

- Что такое? - громко удивилась Марина. Катя подняла голову от шитья, Алина - от книги; но Динке не пришлось повторить свое сообщение, так как из кухни прибежала Мышка и начала сбивчиво рассказывать о том, что произошло:

- Лина не будет больше молиться... Она сама сказала Малайке, чтобы он снял ее икону... А на месте божьей матери у нее теперь висит Чернышевский! торжествующе закончила Мышка.

- Чернышевский? - рассеянно переспросила Марина и посмотрела на сестру.

Катя фыркнула и, пожав плечами, встала.

- Пойду посмотрю, в чем дело, - сказала она.

- Только не смейся, Лина очень плакала, - зашептала ей по дороге Мышка.

- Ничего не понимаю... - глядя на мать, сказала Алина.

- Я тоже... При чем тут Чернышевский? - ответила ей Марина.

Но Катя с Мышкой, обнявшись, вошли на террасу. - Марина! - падая в изнеможении на стул и с трудом сдерживая смех, сказала Катя. - Там действительно вместо иконы - Чернышевский...

Она хотела еще что-то сказать, но из кухни рысцой прибежал Малайка. Круглые глаза его сияли, лицо лоснилось, белые зубы сверкали в восторженной улыбке.

- Лина согласился! Свадьба будем делать! Сичас едем город, даем деньги попу, ныряем корыто, крестимся и берем Лина! - взволнованно сообщил он и, испуганно оглянувшись, бросился обратно в кухню.

Дети тихонько прыснули от смеха и вопросительно поглядели на взрослых.

- Неужели до свадьбы дошло? - удивленно сказала Катя. Марина засмеялась:

- Свадьба-то свадьбой, но в какое корыто он ныряет? Дети засмеялись еще громче.

- Мамочка, - сказала Мышка, - это не корыто, это в церкви Малайка будет выкрещиваться!

- А-а! - захохотала Марина и, вытирая платком выступившие от смеха слезы, сказала: - Ну, это тоже исключительное событие! Не иначе, как Чернышевский помог!

- Нет, это не Чернышевский... - тихо сказала Мышка.

Катя вскочила и, взглянув через перила, дернула за рукав сестру:

- Идут! Малайка и Лина! Вместе идут! Дети, не смейтесь! - быстро предупредила она.

Девочки бросились к перилам.

По дорожке чинно шли Малайка и Лина. На Лине был новый сарафан из темно-синего сатинета, отороченный по подолу двумя рядами золотой ленточки, гладко причесанную голову покрывал темный шелковый платочек; свежее лицо ее казалось очень бледным, карие глаза, выплаканные за эти дни, - монашески строгими. Малайка, в застегнутом на все пуговицы пиджаке, важно шествовал с ней рядом, выпятив вперед грудь и глядя прямо перед собой.

- Ну, это уже не шутка, - пряча смешливую улыбку, тихонько шепнула Марина и, обернувшись к детям, строго погрозила им пальцем.

Алина отдернула от перил Динку и Мышку, поспешно усадила их за стол и села сама. Все трое с настороженным любопытством ждали приближения какого-то торжественного и незнакомого им момента.