Динка

Лина бегает из комнаты в кухню. Она приехала поздно и сразу взялась за работу. Она печет, варит, стирает. Динка сидит на траве, обхватив руками коленки, мыльные брызги летят ей в лицо, но так уютно сидеть около Лины, такой душистый теплый пар вырывается из раскрытой двери кухни... Динка грызет тугие рожки, которые привезла ей Лина, и болтает обо всех делах: о Кате, которая готовит обед, держа под мышкой поваренную книгу, о кастрюлях, которые она, Динка, чистила песком и топила в бочке с водой, о пустой кухне, где по вечерам так темно поблескивают стекла окон... Динка рассказывает просто и весело, но Лина не смеется: крупные слезы ползут по ее щекам и падают в мыльную пену.

- Не наездишься, не находишься... - громко шепчет она, громыхая корытом.

Лина полощет белье и, сложив его в большой таз, развешивает на веревке; Динка вертится тут же и подает ей мелкие вещи. Лина бежит в кухню, месит тесто, лепит пирожки, а

Динка сидит на ее кровати и лижет ложку со сладкой начинкой... Только к вечеру кое-как освобождается Лина.

- Вот пироги вам на неделю... Обед на два дня, разогревать будете, кисель детям, яблочки печеные... - говорит она, вытирая фартуком раскрасневшееся потное лицо.

- Посиди с нами, Лина! Все равно всего не переделаешь! Ну что ты так беспокоишься? - говорит Марина.

- Ночи не сплю, все думаю... А тут приснилось под пятницу, будто Динка ко мне в кухню стучится. "Лина, грит, дай пирожка". Проснулась я и свету невзвидела. Так бы обернулась птицей и полетела сюда...

Вечером приезжает Олег. Вся семья усаживается на крылечке.

- Ну, как живешь, Лина? - с сочувствием глядя в печальные глаза Лины, спрашивает Олег. - Как Малайка?

- А что наша жизнь! Подневольные мы обое. Я за птицей хожу, еле вырвалась нынче... Малай Иваныч тоже всегда занятой... Вот и рвется душа на все стороны... Отпросилась нынче, а теперь уже не скоро опять приеду... Отрезанный я ломоть. Не наездишься, не находишься... - говорит Лина.

Марина подсаживается к ней на крыльцо и, обняв ее, говорит:

- Линочка! У нас с Олегом большие планы... Мы, наверное, уедем на Украину...

Лина, всплеснув руками, с молчаливым испугом смотрит ей в лицо. Дети тоже замирают от неожиданности.

- Не пугайтесь, не пугайтесь! - улыбается Марина. - Мы и Лину с Малайкой возьмем с собой.

- Меня его графское сиятельство переводит в черниговское имение, понятно? - вмешивается Олег. - Ну, а куда иголка, туда и нитка! Марина и Катя подхватят детей под мышку, а Малайка - тебя, и мы всей семьей двинемся на новое место.

- Батюшки! У вас, значит, жить будем? - повеселевшим голосом спрашивает его Лина.

- Нет, мы в Киеве, а он - в Чернигове, это недалеко... В Киеве у нас много друзей: Малайку устроим куда-нибудь на завод и жить будем все вместе... мечтает Марина.

- А я буду к вам приезжать! - весело заканчивает Олег.

- Господи! Хотя бы так-то... Настрадались мы в этом городе - одних обысков да беспокойств сколько было! Поедем, коль, отседова! И мы с Малай Иванычем около вас будем! Только вот местов нигде нет... Устроим ли Малай Иваныча-то? беспокоится Лина.

- Устроим, - кивает головой Олег.

- Мама, мы правда уедем? А гимназия? Как же моя гимназия? - волнуется Алина.

- Мама, где эта Украина? Далеко отсюда? - с замиранием сердца спрашивает Динка.

- Ну, пристанете теперь! - машет рукой Марина. - Во-первых, это еще не скоро. Я даже не хотела вам говорить!

Алина и Динка успокаиваются, а Лина снова пригорюнивается. Но Марине уже не до нее: брат что-то тихо спрашивает, нетерпеливо смотрит на часы... Они отходят в сторону и, стоя вместе с Катей у перил, о чем-то тихо беседуют. Динке делается обидно за Лину, ей кажется, что все о ней забыли.

"Вот какие! - думает она. - Могли бы потом посекретничать!"

И, обняв Лину за шею, она тихо шепчет ей на ухо:

- Мы везде вместе будем. Куда бы ни поехали... Лина молча прижимает ее к себе. Сестры еще долго шепчутся с братом, но Марина показывает глазами на притихшую, словно осиротевшую Лину, и Олег громко предлагает:

- А ну-ка, Лина, чернобровая дивчина, споем украинскую песню! Подхватывайте, сестрички! "Сидит голубь на дубочку, голубка летае", - тихо затягивает он.

Сестры подхватывают мягкий украинский напев, Лина, не выдержав, вступает со второй... На крыльце делается тепло и уютно. Динка, положив на колени Лине голову, смотрит на звезды. Мелкие и крупные светящиеся точки усеяли темное небо... Вот упала, покатилась на землю одна звездочка... Куда она упала? Вдруг скатится прямо на нее, Динку, и запутается в ее волосах...

Маю жинку, маю диты в далекой Вкраине,

Раскроялось сердце мое на две половины...

горько жалуется в песне казак, полюбивший в чужом краю дивчину... Казаку надо ехать на Украину, где остались у него жинка и диты...

- "Раскроялось сердце мое на две половины..." - жалобно повторяет песня, и не звездочка срывается с неба, а тяжелая Линина слеза падает на Динкину голову.

"Не наездишься, не находишься..." - вспоминает Динка, и непонятные Линины слова надолго остаются в ее памяти.