Динка

Динка с удовольствием слушала его мечты. Они были все те же: красные сапожки с серебряными подковками. Теперь к ним прибавлялись конфеты и пряники, расписные казанские. С этими конфетами и пряниками они будут пить чай, когда Ленька вернется. А к тому времени, может, выпустят Костю и Степана... Тогда они пойдут ходить по гостям. Сначала к Динке домой, потом к Степану... На брюках чтоб ни пылинки... бескозырка на одном ухе... ленты на плече... Матрос - человек при своем деле...

Динка слушала, Ленька мечтал, а время шло.

Глава семьдесят первая

"ЗАПАД ГАСНЕТ В ДАЛИ БЛЕДНО-РОЗОВОЙ..."

Заходящее солнце освещает темные волны большой реки. Пароход "Надежда" готов к отплытию... Чуть-чуть поднимаются и опускаются около пристани его белоснежные борта, нетерпеливо роет воду серебряный нос. Редкие пассажиры, едущие в Казань, расположились на палубе; между ними мелькают веселые, загорелые лица матросов. Динка стоит на пристани, прижавшись головой к гладким деревянным перилам. Весь день отъезд Леньки казался ей еще далеким и ненастоящим, но сейчас, когда из" трубы парохода уже с пыхтением вырывается пар, сердце ее сжимается от горя. Испуганная и притихшая, она растерянно смотрит то на пробегающих мимо матросов, то на стоящего рядом Леньку.

- Макака... погляди! Вон где капитанский мостик-то... И труба тама... стараясь отвлечь ее от грустных мыслей, говорит мальчик. Но голос его постепенно затихает, и в глазах появляется тревога,

- Лень... ты сейчас уже... совсем уедешь? - беспомощно оглядываясь вокруг, спрашивает Динка.

- Я скоренько... Только туда и обратно, ты не бойся, - теряясь от ее вопроса, торопливо уверяет Ленька.

- А я... как же... пойду одна домой? - все так же растерянно спрашивает девочка.

- А ты бережком, бережком... по песочку - и домой... Ладно? А я тебе сапожки красные... с подковками, - наклоняясь к ней, расстроенно говорит Ленька.

Но Динка, не спуская с него испуганных глаз, медленно качает головой:

- Не надо... Мне ничего не надо. Лень... Капитан в белоснежном кителе быстро взбегает по сходням и, остановившись наверху, машет рукой грузчикам:

- До свиданья, ребята! Ждите через недельку-другую.

- Счастливо возвратиться! - дружно желают ему грузчики, толпясь около сходней.

Капитан бросает взгляд на стоящего у перил Леньку.

- Прощайся, прощайся! - кивает он ему головой. - Сейчас отправляемся!

- Макака... - взволнованно шепчет Ленька. - Я пойду... Я оттуда глядеть на тебя буду... Ладно?

И, не дожидаясь ответа, он бросается вслед за капитаном.

- Макака!.. Я вот где!.. - кричит он через секунду уже с палубы, налегая грудью на перила.

Динка поворачивает голову, ищет его взглядом. - Вот я! Вот я! - кричит Ленька. Матрос, проходя мимо, легонько толкает его в спину:

- Не ори... Это тебе не дома. Раньше прощаться надо... Из трубы парохода вдруг вырываются черные клубы дыма, резкий гудок оглушает пассажиров... Сходни поспешно убираются...

- Отдать концы! - командует с мостика капитан. Матросы втягивают тяжелые канаты, за кормой, вздымая пенистые брызги, бурлит винт, сбоку медленно поворачивается огромное колесо, и пароход отрывается от пристани. Динка громко всхлипывает и закрывает руками лицо.

- Макака... не плачь!.. - налегая на перила, кричит Ленька.

Но девочка горько плачет, и, по мере того как растет темная щель между пристанью и пароходом, плач ее становится все громче и жалобней...

- Макака!.. - в отчаянии мечется по палубе Ленька. - Макака! Не плачь! Слушай!

Запад гаснет в дали бледно-розовой,

Небо звезды усеяли чистые...

перегнувшись через перила, выкрикивает он высоким срывающимся голосом.

Девочка поднимает залитое слезами лицо и прислушивается. За спиной Леньки переглядываются пассажиры, добродушно посмеиваются матросы... Капитан поворачивает голову и смотрит на пристань. Горькая, залитая слезами улыбка бродит по лицу девочки.

- Полный вперед! - командует капитан.

Все быстрее и быстрее вертятся колеса, все дальше и дальше отступает пристань... Уже далеко над Волгой рвется с удаляющегося парохода звонкий мальчишеский голос... И плач на берегу затихает.

Глава семьдесят вторая

ДАЛЕКО ЛИ СИБИРЬ?

На другой день шел дождь. Он шел и шел вперемешку с Динкиными слезами, желтые листья прилипали к мокрой земле, сухими завитушками плавали в лужах; ветер гнул в саду деревья, и ветки их нещадно хлестали друг друга, царапая стекла окон и теряя последнюю осеннюю листву. Алина и Мышка прибегали из кухни с красными, посиневшими руками, кутались в старые платки. Никич, держась за поясницу, подкладывал в плиту дрова... Ни мамы, ни Кати не было... По хмурому виду Никича и по бледному встревоженному лицу Алины Динка чувствовала, что с Костей что-то случилось нехорошее, но спросить было некого. Мышка знала только, что мама и Катя повезли в город какие-то теплые вещи, папино пальто, меховую безрукавку и валенки... Все это они собирали спешно вчера вечером, рылись в папиных вещах, в старом, обитом жестью сундуке...