Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее

Главным по поиску окаменелостей оставался Краснолуцкий. Каждый год он выбирался на разрез и без устали искал кости. По выходным пропадал на карьере с семи утра до десяти вечера. «Домой приезжал еле живой, ноги стаптывал, их раздувало и разбарабанивало так, что ботинки не снимались. Но ничего, день-другой отдыхал и можно было возвращаться на разрез», – говорит он.

Обычно он ездил один, иногда с сыном или учениками, которые помогали выкорчевывать тяжелые глыбы и копать траншеи. Несколько лет с ним работал Сергей Турко. Пару раз помогали рабочие, ковшами экскаваторов они сносили толщи пустых глин, залегавших над костеносными пластами.

Краснолуцкий пробовал искать динозавров и в других местах, осматривал обрывы рек, дорожные выемки, карьеры. Динозавров не было нигде, хотя в угольном карьере возле деревни Новоалтатка, километрах в пяти от Березовского, тянется тот же горизонт с чешуей рыб и фрагментами панцирей черепах. «Просто удивительно, что на Березовском кости динозавров сохранились», – удивляется Краснолуцкий.

Зато возле деревни Дубинино в паре километров от Березовского карьера он собрал четыре сотни мелких отпечатков надкрыльев юрских жуков, одно крыло стрекозы и множество отпечатков растений. Ради них несколько недель жил в палатке. В обход техники безопасности он подкапывал слои снизу и, рискуя жизнью, залезал в гроты. В жаркий день самодельные пещеры трещали, песок осыпался и недобро шуршал по стенкам.

На Березовском карьере у Краснолуцкого постепенно выработался свой метод. Кости здесь хрупкие, разваливаются в руках, на некоторые и дохнуть-то страшно. Их надо сразу пропитывать клеем, который проникает в разломы и крепко схватывает кость. Для упаковки Краснолуцкий придумал заворачивать образцы в обычную пищевую пленку. Берешь кость какого-нибудь стегозавра и крепко обматываешь ее, как бутерброд.

Главными трофеями в каждой поездке становились куски черепашьих панцирей. На них приходится 99,99 % всех находок. Нож, втыкаясь в глину, постоянно скрежещет об их обломки. Даже флегматичные немецкие ученые под конец экспедиции обзывали их «шайзен фоссил». А «шайзен» – очень крепкое слово.

Но Краснолуцкого интересовали и черепахи. Он разобрался в их строении, когда скончалась его домашняя черепашка. Краснолуцкий очистил панцирь питомца и выучил по нему, как устроен спинной карапакс и брюшной пластрон. У черепах консервативное строение, панцирь современной сухопутной мало отличается от панциря пресноводной из юрского периода.

Когда у Краснолуцкого скопились тысячи черепашьих обломков из Березовского, он собрал из них цельный панцирь, соединив остатки полусотни черепах. Работа заняла пару месяцев, Краснолуцкий складывал кусочки как пасьянс, подбирая по размеру. Составной панцирь получился пестрый, словно лоскутное одеяло.

Все находки в Шарыпове фрагментарны: отдельные зубы, косточки, обломки. Кажется, целый зоопарк пропустили через блендер. Все разбитое, а хотелось целого: череп, а лучше скелет. От ломаных костей быстро устаешь.

Судьба щедро отмерила Краснолуцкому везение. Нашелся и скелет. Но перед этим Краснолуцкий наметанным глазом заметил на территории Березовского карьера… стоянку древнего человека. По своему обыкновению он позвонил археологам, начались раскопки. Краснолуцкий принимал в них живое участие, изредка спускался ниже по разрезу поискать динозавров. В один из дней он увидел на окраине карьера глыбу песчаника с крупными костями. Откуда она свалилась, он так и не понял, но находка приободрила. Через несколько дней он шел в другом месте и подобрал позвонок, по форме и величине напоминавший банку тушенки. Стояла поздняя осень, зарядили дожди. Дальнейшие поиски пришлось отложить до весны.

В 2006 году, едва сошел снег, Краснолуцкий отправился на разрез, собрал вымытые талой водой куски ребер и пару позвонков. Поднялся выше и нашел, откуда их вымывало. Из желтоватого песка второго горизонта торчала масса костей. Краснолуцкий начал раскопки, не догадываясь, что они затянутся на три года. К счастью, добычу угля в этой части разреза закончили, можно было не торопиться.

Раскопки он вел по правилам археологии, расчертив место на квадраты и фиксируя на карте положение каждой кости. Приходилось терпеть и дожди, и зной. Черный цвет угля отлично притягивает тепло. «Там в жару чувствуешь себя как на сковородке», – вспоминает Сергей Турко.

Сохранность была неважная. Все кости оказались разбиты трещинами, одна состояла из сорока кусочков. Иногда верхний слой кости отрывался с глиной, а все, что было внутри, рассыпалось в труху. От других костей в породе остались лишь пятна коричневого цвета, самих костей уже не было и в помине.

Приходилось все проклеивать, просушивать, собирать из осколков. Вдобавок кости оказались радиоактивными, давали больше тридцати микрорентген в час, впрочем, это не редкость для ископаемых остатков.

Все кости были от стегозавров. Больше в песке ничего не нашлось: ни рыбьей чешуи, ни вездесущих черепах. Поначалу Краснолуцкий думал, что стегозавр один, но на второй год раскопок нашел сразу два крестца.